– все требовало углубленного и длительного обучения.
– Ты думаешь, Гомер, большое геройство – смотреть на женщину с пенисом пони во рту? – сказал на другой день доктор Кедр на свежую голову. – Тебе уже пора заниматься чем-то более серьезным. Возьми-ка вот это. – С этими словами он протянул Гомеру сильно потрепанную «Анатомию» Грея и прибавил: – Внимательно изучи все, что там есть. Заглядывай в нее три, даже четыре раза в день. И еще вечером перед сном. Забудь пенис пони и займись анатомией.
«Здесь, в Сент-Облаке, – когда-то записал в „летописи“ Уилбур Кедр, – я мало пользуюсь „Анатомией“ Грея. А вот во Франции в Первую мировую заглядывал в нее ежедневно. Это была моя единственная походная карта».
Кедр отдал Гомеру справочник акушера, записи, сделанные в Гарвардской медицинской школе и, позже, в ординатуре; занятия начал с лекций по химии и изучения университетского учебника. Определил в провизорской угол для простейших опытов по бактериологии, хотя вид чашек Петри все еще вызывал у него приступы боли, – он не любил мир, открывающийся под микроскопом. И еще не любил Мелони. За то, что она, несомненно, имела над Гомером власть. Так он, по крайней мере, считал.
Кедр догадывался, что Гомер с Мелони занимаются сексом: думал, что инициатива исходила от Мелони (в этом он был прав) и что связь продолжается только ее стараниями, что было, пожалуй, не совсем так: связь как-то сама собой вошла в их жизнь. Власть же Мелони над Гомером, столь неприятная доктору Кедру, уравновешивалась чувством, которое она, несомненно, питала к Гомеру. Вспомнить хотя бы вырванное у Гомера обещание не покидать без нее Сент-Облако. Но доктор Кедр этого не замечал. Он считал Мелони головной болью миссис Гроган и не сознавал, что забота о Гомере застит ему глаза и он многое просто не видит.
Однажды он послал Гомера за лягушкой, дал задание ее вскрыть – изучать внутренние органы; по «Анатомии» Грея, конечно, их не выучишь. Гомер спустился к берегу первый раз после того, как спасся бегством из дома, разрушаемого Мелони. Половины дома как не бывало – впечатляющее зрелище!
Но больше всего поразили Гомера увиденные первый раз роды. Не столько искусство доктора Кедра (ничего неожиданного в этом не было) или профессиональная согласованность действий сестер Анджелы и Эдны – Гомера потрясла слаженная работа организма матери и плода до вмешательства акушера, весь естественный механизм родов: ритмичность схваток, хоть проверяй по ним часы, выталкивающая сила мышц матки, и все при этом подчинено одному неминуемому результату – рождению ребенка. Самым необъяснимым было то, что новорожденный воспринимал новую для него среду как нечто враждебное, ту самую среду, чьим воздухом его легкие будут дышать до последнего дня. Так неласково встретил младенца этот мир, что казалось, будь его воля, он навсегда бы остался там, откуда явился. Неплохо для начала, сказала бы Мелони, будь она рядом. Конечно, физическая близость с ней доставляла Гомеру удовольствие, и все-таки он, поеживаясь, отметил, что половой акт сам по себе более прихотлив, чем роды.