Любовь. Вот в чем дело. Слово, которое Белинда запрещала себе вспоминать. Прошли годы с тех пор, как она думала о значении любви в своей жизни. Все это время Белинда чувствовала себя вполне довольной жизнью, не осознавая, насколько одинока. Но оставив Николаса вчера ночью, лежа в холодной постели и обнимая подушку, ясно поняла, как сильно себя обделяла все эти годы, а может быть и всю жизнь.
Чувствовал ли эту пустоту Николас? Хочет ли Белинда ему доверять? Неужели она влюбляется в него? Если так, это было по-другому, нежели с Чарльзом. В этот раз Белинду охватила намного большая чувственность. Она думала о глазах Николаса, о том, как он смотрел на нее, обнаженную, – Чарльз никогда так на нее не смотрел. Но любовь ли это? Ее отношение к мужу было страстной слепой влюбленностью, одержимостью, которая, как теперь понимала Белинда, никогда бы не переросла в глубокое чувство, потому что Чарльз был на него не способен. Он, как догадывалась теперь Белинда, был человеком, который просто не умеет любить.
Николас, как он крикнул ей в спину тогда, в мае, не Чарльз. Теперь Белинда это знала и верила, что вчерашнее признание в любви было искренним. Она сомневалась лишь в своих чувствах.
Пожалуй, время – единственный способ в них убедиться. Белинда всегда советовала клиенткам не спешить, но ей эта роскошь недоступна. Чем дольше тянется эта связь, тем выше риск для ее репутации. Кроме того, признание Николаса в любви отнюдь не включало в себя предложение руки и сердца. А без замужества влюбленную женщину ждут лишь позор и социальная гибель. С другой стороны, если Николас предложит пожениться, согласится ли она? Что, если ему нужна только интрижка? Достаточно ли для нее этого?
Белинда ничего не могла с собой поделать: она целое утро снова и снова прокручивала в голове все эти вопросы, и к тому времени как пришел лакей с корзинкой для пикника и повел ее к Николасу, ответов на них у Белинды так и не появилось. Но стоило увидеть его, стоящего у зарослей хмеля, она поняла, что все это не имеет никакого значения. Важно лишь то, что есть сейчас.
Николас разговаривал с пожилым джентльменом. Они обсуждали урожай и вели себя довольно непринужденно. Белинда вдруг с изумлением поняла, что сельская жизнь ему идет. Он был без шляпы, и волосы его блестели на солнце, как янтарный мед. Простая одежда – льняная рубашка, твидовые брюки и сапоги для верховой езды – сидела на нем лучше, чем сшитые на заказ смокинги. Будто для того, чтобы это подтвердить, Николас поднял руку, широким жестом обведя окружавшие их ряды хмеля, и яркое солнце очертило сквозь лен его силуэт. «Да, – подумала Белинда, с удовольствием рассматривая его, – деревенская жизнь по-настоящему ему идет».