Поскольку маркиз с собой книгу захватить не догадался, оставалось смотреть в окно, но даже самые очаровательные сельские пейзажи Англии не могли сравниться с видом напротив. Прошло не больше пяти минут, а Николас снова не мог оторвать от нее глаз.
Трабридж начал с ее высокого, заколотого камеей воротника и, спускаясь все ниже, думал, как ему повезло, что ее темно-синее с кремовым дорожное платье такое изысканное. С бесчисленными рюшками и оборками, с дюжиной пуговиц и ленточек, с нижним бельем, наверняка таким же замысловатым, он мог надеяться – для того, чтобы в своем воображении снять с нее все целиком, потребуется больше времени, чем занимает поездка. Потому что если она окажется голой до того, как они приедут в Норфолк, и ему придется сидеть тут с этой картинкой в голове, связанному по рукам и ногам своим дурацким обещанием не прикасаться к ней, то останется только пройти в конец движущегося поезда и броситься на рельсы.
Николас все еще смотрит на нее. Белинда не отрывала глаз от книги, но ей это и не требовалось, она ощущала на себе его взгляд, словно палящее солнце. Колени все еще горели там, где прижимались к его телу, а слова его словно клеймо были выжжены в мозгу: «Под этой чопорной, ледяной внешней оболочкой вы пылаете жарче, чем адский огонь».
Теперь Белинда и вправду пылала, и все из-за него. Она пыталась сосредоточиться на книге, но под его взглядом это было невозможно. И Трабридж тоже это знает, испорченный человек.
– Знаете, если уж вы притворяетесь, что читаете, – пробормотал он, – то, наверное, следует переворачивать страницы хотя бы иногда. Так будет гораздо убедительнее.
Белинда взглянула на него поверх книжки и обнаружила, что Николас развалился на своем сиденье в ленивой позе, прислонившись плечом к окну. Губы его изогнулись в улыбке.
Она нахмурилась.
– Неужели вам никто не говорил, что смотреть на человека в упор – грубо?
– Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Лучше я буду смотреть на вас, чем в окно. Это гораздо приятнее.
– Весьма откровенные комплименты, – сказала Белинда, переворачивая страницу. – Но на меня они потрачены зря.
– Разве я не знаю? – уныло отозвался Николас. – Но от этого они не становятся менее правдивыми.
Белинда хмыкнула.
– Полагаю, вы сочтете созерцание любой молодой женщины более предпочтительным, чем вид из окна.
– В общем да, – согласился он, улыбаясь еще шире. – В конце концов, я мужчина. Кроме того, – добавил маркиз, выпрямляясь и кинув взгляд в окно, – Кембриджшир не является моей любимой частью Англии. Дурные воспоминания.