Впрочем, один танец она все же подарила джентльмену в корсете. Графиня решилась на это из чистого любопытства и еще, пожалуй, из желания сделать доброе дело, вдобавок никто не приглашал ее танцевать – считалось, что она все еще оплакивает покойного мужа и не желает предаваться увеселениям. Корсет мистера Гранди скрипел, как седло, даже музыка не могла заглушить этот кошмарный звук. Однако Джозефина оказалась права – он действительно держался храбро.
Неожиданно для себя Ева обнаружила, что нисколько не скучает по льстивой толпе воздыхателей, добивавшихся ее внимания, по ревнивым и завистливым взглядам, по интригам и флирту, по привычной жизни, которая давно утратила для нее былое очарование. Вдали от всей этой мишуры и показного блеска она чувствовала необычную легкость, почти невесомость. Стараясь держаться как можно незаметнее, Ева направилась к огромной чаше с пуншем и, встав возле стены (по иронии судьбы, по соседству с внушительным мраморным бюстом Геракла), принялась тайком следить за всеобщим весельем.
До нее долетел обрывок разговора трех юных леди – они, хихикая, строили догадки, кто та счастливица, которой выпадет честь танцевать вальс с преподобным. Должно быть, вальсы с пастором ценились особенно высоко, и каждая леди в зале мечтала оказаться в числе избранных.
– О, леди Уэррен! – раздался позади знакомый голос. – Какое счастье видеть вас в Пеннироял-Грин!
Оглянувшись, Ева увидела Колина Эверси.
Негодник выглядел великолепно, как и прежде. Все тот же озорной огонек плясал в его насмешливых глазах цвета морской волны. Высокий красавец, наделенный ленивой грацией, он сохранил былое изящество. Пожалуй, с годами его лицо стало чуть более жестким и суровым, впрочем, время никого не щадит.
Колин поклонился, а Ева присела в реверансе – в их позах и жестах сквозила одинаковая шутливая ирония.
– Превосходно выглядите, Колин.
– А вы ослепительны, как всегда, Ева. Помнится, когда я видел вас в последний раз, вы… распевали фривольную песенку о пиратах? Или это было в тот вечер, когда в опере давали «Мистраль» с синьорой Ликари в главной роли, а публика только и говорила, что о вас и вашем платье?
– Когда я видела вас в последний раз, вы исчезли с помоста виселицы в клубах дыма.
Колин кивнул, признавая, что стрела Евы попала в цель. У них обоих было весьма бурное прошлое.
– Сожалею о вашей утрате, леди Булман. Приношу вам свои искренние соболезнования. Уэррен был славным малым.
Слова Колина прозвучали грубовато, но они были сказаны от души.
– Спасибо, – отозвалась Ева.
– Возможно, о вас еще сложат песню в лондонском свете, если это вас утешит.