– Это моя куз… это мисс Оливия Эверси?
– Да.
Адам недоуменно нахмурился. Откуда у Вайолет портрет Оливии?
Потом вдруг в голове у него мелькнула догадка, яркая, как внезапно вспыхнувший свет. Он почувствовал, как по шее пробежал холодок, волосы на затылке встали дыбом.
– Можно… – Бережно взяв миниатюру, он перевернул ее и увидел надпись, выведенную девичьей рукой: «Твоя навеки, О.»
Адам вспомнил нынешнюю Оливию, по-прежнему прелестную, но хрупкую, как стекло, ускользающую, неприступную. Она так искусно отвергала поклонников, что те и не подозревали, что их отвергли. Лишь одному человеку на земле Оливия могла бы подарить свой портрет, подписанный «Твоя навеки».
После недолгой паузы Адам отважился задать нескромный вопрос (впрочем, Вайолет пришла к нему по доброй воле, и, сказать по правде, его нисколько не заботило, что вопрос может показаться ей бесцеремонным). В эту минуту все его мысли занимала Оливия.
– Миниатюру отдал вам Лайон, ваш брат?
Он не сводил внимательного взгляда с лица Вайолет. Его немного забавляло, что та оказалась в замешательстве: лгать священнику – великий грех, однако пастор принадлежал к клану Эверси.
– Да, – выдохнула она наконец.
Казалось, сгустившаяся тишина в комнате пульсирует, словно сердце.
Адам понимал, что собирается задать вопрос, не относящийся к делу и, возможно, даже бесчестный, однако даже не подумал остановиться. Он решился спросить ради Оливии. Голос Адама звучал ровно, почти безучастно, хотя сердце тяжело бухало в груди – так топают солдатские сапоги по пыльной дороге.
– Недавно?
Он следил за Вайолет взглядом хищника, заприметившего добычу. Она медленно перевела дыхание. Вздохнула раз, потом другой. В любое мгновение она могла пролить свет на тайну, занимавшую жителей Пеннироял-Грин, да и весь высший свет Англии. А в особенности Редмондов и Эверси.
Леди Ардмей потянулась за чашкой. Руки ее дрожали, отчего чай подергивался рябью.
– Наверное, Лайон хотел, чтобы портрет передали Оливии. Надеюсь, вы решите, вернуть ли его владелице.
Теперь Адам уже не сомневался, что Вайолет видела брата. А если не видела, то знала, где он.
Он набрал в грудь побольше воздуха и задержал дыхание, обдумывая эту мысль. Вот уже долгие годы никто не видел Лайона Редмонда. Тот как в воду канул, и жителям Пеннироял-Грин только и оставалось, что ломать голову да строить догадки, где он. Известно было лишь, что старший Редмонд, всеобщий любимец и баловень, покинул город, когда Оливия Эверси разбила ему сердце. Исчезновение Лайона повергло в глубокое горе его близких и, разбередив старые раны, вновь разожгло между двумя семьями вражду, которая всегда медленно тлела под спудом, прикрываемая показной вежливостью.