Адам уже знал ответ и все же спросил:
– Вы и теперь заботитесь о них?
Наверное, он слишком далеко зашел в своих расспросах. Ева так долго молчала, что, казалось, не ответит вовсе. На ее лицо набежала тень.
Наконец она медленно подняла голову и посмотрела на Адама с выражением, которое он не смог прочесть. На мгновение в ее глазах мелькнул вызов. Адам заметил у Евы на щеках бледные пятнышки веснушек и легкие разводы, оставленные грязными детскими ладошками.
– Разумеется, – тихо произнесла она. – Неужели я бы позволила им голодать?
Их взгляды встретились. И Адам вдруг понял, откуда в ней эта уязвимость, скрывающаяся за маской светскости. Ева тревожилась о своих близких. А когда мы кого-то любим, мы уязвимы.
– Конечно, нет, – мягко согласился он.
Ева снова склонилась над ребенком, на ее лице отразились затаенная тоска и боль. Завороженный Адам не мог отвести от нее глаз. Он чувствовал себя словно цветок, расправляющий лепестки в лучах солнца. Ему еще о многом хотелось спросить ее, все новые и новые вопросы вертелись у него на языке. Но Ева явно не желала продолжать этот разговор, в ее позе сквозило отчуждение.
Адам решился наконец взглянуть на младенца. В захламленной комнате, полной детей, тот казался пугающе маленьким и хрупким. Беззащитным. Адам слишком хорошо знал, как опасен этот мир для новорожденного. Ребенок приоткрыл глазки и посмотрел на пастора, с сонным изумлением хмуря крохотный лобик. Подобное выражение Адам не раз замечал на лицах своих прихожан во время воскресной проповеди.
Он вдруг увидел, что миссис О’Флаэрти поднялась с кресла и стоит рядом, улыбаясь малышу.
– Ну же, возьмите его, преподобный Силвейн, – проговорила она.
Адам окаменел.
Ева удивленно приподняла брови.
– Давайте же, – с мягкой настойчивостью повторила Мэри.
Адам сделал глубокий вдох и коротко кивнул, словно раненый, которому хирург должен наложить швы.
Графиня бережно передала ему теплый шевелящийся сверток.
Адам затаил дыхание, будто пытаясь замедлить бег времени, и вгляделся в крошечное личико младенца. О, если бы одно отчаянное желание защитить это беспомощное создание могло оградить его от бед! Адам вознес безмолвную молитву, прижимая к себе теплое тельце.
Он чувствовал, что Ева смотрит на него. Ему представилось, как она озадаченно морщит лоб, словно ребенок у него на руках.
Силвейн протяжно вздохнул и осторожно вручил младенца матери.
– Чудесный малыш, миссис О’Флаэрти. Спасибо. Примите мои поздравления, – негромко произнес он. – Надеюсь, скоро мы увидимся на крещении.
Повернувшись, Адам направился к двери, обходя поглощенных уборкой детей.