Он взглянул на деревянную вывеску, нависающую над ним со стены дома. Даже в темноте различил, что на ней изображены пшеничный сноп и поросенок. Ох!
— Уже недалеко, Петер, — сказал Фуст. — Мы почти пришли.
Пока он говорил, у него изо рта вырывалось облачко морозного воздуха. Он повернулся, пересек пустынную засыпанную снегом площадь и направился к одной из многих улочек, начинавшихся отсюда. Под тяжелыми башмаками поскрипывал белый покров.
Петер долго не мог сдвинуться с места — так болели мышцы рук, ног, всего тела от этого длительного путешествия, пришедшего, слава богу, к завершению, во что даже не верилось. Ведь они бредут от самого Парижа, через Страсбург, где не нашли того, что нужно хозяину, и вот теперь оказались на берегах Рейна, в городе Майнце, проделав путь почти в четыреста миль. Они избегали обычных речных путей, избегали наезженных дорог, по которым движется множество разного люда, предпочитая дороги лесные или по пустынным холмам и долинам, почти непроходимые в это время года. Почему так таился его хозяин, чего и кого опасался, Петер не знал. Но его пугала эта таинственность, она ему не нравилась, однако выяснить он ничего не мог — Фуст не желал делиться с ним своими секретами.
Петер поднес руки ко рту, начал согревать пальцы дыханием: их кончики совсем онемели.
Куда и зачем потащил хозяин своего помощника? Неужели не может понять, что Петер предназначен для других дел и другой жизни, а вовсе не для того, чтобы, нацепив на себя лямку, тянуть эти проклятые тяжеленные сани?
Еще всего месяц назад он изучал искусство каллиграфии в Париже, в одной из самых известных в Европе библиотек — Святого Виктора. И учение шло хорошо, он мог гордиться — и гордился — своими успехами и почерком, которым, на зависть многим, переписывал католические требники и другие религиозные книги. Ему нравилось держать в руке отточенное перо — он мысленно сравнивал его с острым боевым мечом и, когда обмакивал в чернила, представлял порою, что опускает клинок в кровь врага.
А потом появился Фуст, и все пошло наперекосяк.
Фуст возник, как призрак откуда-то из прошлого, пообещав Петеру богатство, силу, власть — все, что пожелает, если тот согласится пойти к нему в помощники и выполнить несколько пустяковых поручений, о которых ему станет известно немного позже. Этот странный человек даже обещал ему в недалеком будущем руку своей дочери Кристины в благодарность за верную службу. Мог ли Петер отказать ему?..
Он раздраженно сплюнул, обнажил в ухмылке зубы и продолжал усиленно тереть покрасневшие руки. Потом поправил веревку, тянувшуюся от саней к его пояснице. Да, он впрягся в ярмо — как вол, как последний осел — и тащит эту поклажу неизвестно куда, зачем и, что главное, за какое вознаграждение. Да и будет ли оно, в конце концов? Не окажется ли, что он, Петер Шеффер из Гернхайма, просто влип, как последний болван, как сом в вершу, поддавшись на посулы этого непонятного человека?..