Широкие захватнические планы пытались осуществить японцы в годы Октябрьской революции и в ходе последующей за ней Гражданской войны и иностранной интервенции. Буквально на второй день после революции, 8 ноября, японский военный министр генерал К. Угаки начал призывать к походу на большевистскую Россию, объявив ее врагом японской империи. Аппетиты японского генералитета были большие — захват всех восточных земель вплоть до Урала.
План интервенции в Россию обсуждался в декабре 1917 года, кстати, выдвинутый американским послом Д. Фрэнсисом. Японии в нем отводилась одна из ведущих ролей. Не буду пересказывать всех событий, связанных с японской интервенцией на советский Дальний Восток, только скажу, что этот кровавый след тяжелыми рубцами запечатлелся в памяти не только дальневосточников. Буквально везде, где только побывали самураи, остались эти траурные знаки. В Приморье, от его севера до юга, это бесчисленные могилы зверски замученных и уничтоженных японцами коммунистов, да и просто советских людей. На севере, на ст. Лазо (в прошлом Муравьево-Амурская), на запасном пути стоит паровоз, в топке которого были заживо японцами сожжены в мае 1920 года Сергей Лазо, В. Сибирцев и А. Н. Луцкий. Имена двух первых широко известны в стране, а третьего — малоизвестно. Это — А. Н. Луцкий, капитан российской армии, добровольно перешедший на службу Советской власти, отвечал за разведывательную и контрразведывательную работу в чекистских органах Дальнего Востока, один из основателей здесь пограничной охраны.
На маршруте между Владивостоком и Уссурийском, в некотором удалении от основной шоссейной дороги, стоит памятник Виталию Бонивуру. Это — вожак приморской молодежи. Он тоже был зверски убит японцами.
На каждой улице Владивостока, Уссурийска, других городов Приморья автору показывали дома, места, где совершали казни японские оккупанты в 1918–1922 годах. Разве это возможно забыть жителям Приморья, Дальнего Востока, да и всей России!
Особый счет к самураям был у советских пограничников. Автору довелось встречаться и беседовать со многими пограничниками Дальнего Востока различной служебной категории, которым пришлось не раз вступать в единоборство с японской агентурой, самому побывать в местах жарких пограничных схваток, и должен сказать, что общее впечатление такое: нет коварнее, хитрее и наглее вражеской агентуры, чем японская. До сих пор помню и никогда не забуду рассказов легендарного следопыта границы Героя Советского Союза Никиты Федоровича Карацупы о том, как ему приходилось лично на себе испытать подлые повадки самураев действовать исподтишка, выслеживая жертву, а затем внезапно нападать на нее. Результатом таких нападок остались у Карацупы и следы ножевых ударов, и побитые от ударов палок ноги. Почти на каждой заставе в Приморье и в Приамурье есть могилы бойцов, погибших в боевых стычках с японцами. Я хорошо понимал и тогда, в 1945 году, и сейчас разделяю чувства, которые высказывал командир отделения заставы Нижне-Михайловка Уссурийского отряда сержант Н. Н. Тарареев, сказавший перед началом войны с милитаристской Японией: «Много лет точили японцы на нас клыки. Пришло время вырвать их с мясом»