— Ты имеешь в виду браконьеров?
— Мой дед бы так их называл, — ответил он. — А я только благодарен соседям за то, что они держат под контролем популяции голубей и кроликов. Пусть за это иногда и ловят форель.
— Что ж, это, конечно, все очень по-добрососедски, но потенциальным покупателям может не понравиться, что в их владениях постреливают, — заметила она. — Если… Когда я найду тебе покупателя, кому-нибудь придется предупредить местных, что отныне им лучше охотиться где-нибудь в другом месте.
Он крепко сжал челюсти, но ответил ей так:
— Я попрошу Гэри все передать. Когда… если ты найдешь покупателя. Итак, потратив на это полночи и оставив сегодня утром мыслительную работу своему подсознанию, — начал он, — придумала ли ты что-нибудь, кроме странички в Фейсбуке?
— Я еще в процессе, — призналась Наташа. Она снова вспоминала их вчерашнюю близость и размышляла о том, как скоро они смогут вновь повторить их опыт. О своей карьере она совершенно забыла. — Мне нужна история.
— История? — Он затормозил и обернулся к ней.
— Успокойся, Дарий, я все поняла. Твое имя нигде не будет упоминаться. Клянусь, — добавила она, медленно начертив пальцем большой крест возле левой груди, отчего его глаза потемнели.
Его нога соскользнула с педали газа, двигатель заглох, и только его мерное тиканье прорывало плотную, почти физически ощутимую тишину, повисшую между ними.
— Ты в большой беде, Наташа Гордон, — сказал он. Его лицо потемнело, глаза мерцали огненным светом.
— Это что, обещание? — спросила она. У нее перехватило дыхание.
Щелчок отстегиваемых ремней безопасности прозвучал, словно выстрел в тишине. Его руки оказались у нее на талии, и, сама толком не зная, как это произошло, через мгновение Наташа уже сидела у него на коленях, не в силах оторвать взгляд от его губ, о которых она не переставала думать с того самого мига, как впервые увидела его.
— Вернее, я в большой беде…
— Разговоры, одни разговоры… — пробормотала она. Их лица сблизились; она высунула кончик языка, провела им по его нижней губе и тут же впилась в него страстным поцелуем.
Дарий откинулся назад, чтобы у нее было больше места.
Он был в приподнятом настроении с тех пор, как увидел ее утром перед домом в маскирующей все ее прелести одежде, с простой косичкой и почти ненакрашенную. Она изо всех сил постаралась выглядеть неброско, но ей не нужна была помада, чтобы подчеркнуть горячие пухлые губы, которые так и кричали: «Поцелуй меня!»
Ему почти удалось сдержать себя. Если бы он поцеловал ее еще у дома, они так и не уехали бы из Лондона, а ему хотелось все-таки добраться до Беркшира. У него неплохо получалось концентрировать свое внимание на дороге, пока они ехали по автостраде, но затем она заснула прямо у него на плече, ее губы чуть приоткрылись, выбившиеся из прически волосы щекотали его шею. От нее шел жар.