Ну а британцы – вы же знаете, тогда была расхожая фраза, что «в Европе уже не найдется ни единой сволочи, которую Англия не пожелала бы взять на службу». Расходным материалом на колониальную войну, на которой жалко своих английских парней. Ну а у нас выбора не было – или африканские и прочие джунгли, где все же был шанс выжить, или выдача туда, где мы наследили, – русским, итальянцам, французам, – где шанса не было ни единого, и приговором была бы даже не пуля, а петля. Формально нами командовал поляк Андерс. Но я видел его лишь однажды, на каком-то смотру. Думаю, этот спесивый павлин в боевой обстановке не справился бы и с ротой – нашим командиром был Достлер, «мясник», но воевать умел, по крайней мере на негров хватало. Организационно мы были совсем как часть германской армии – только мундиры были британского образца, это здорово выводило. Даже вооружены мы были немецким оружием, из трофеев – этого добра после капитуляции в Европе было навалом.
Сначала была Африка. Негры были для нас даже не людьми, а чем-то вроде животных, мы охотились на них, как на дичь. Затем Индия – где нас хотели расформировать, разговоры ходили самые разные, настроение было самое плохое. У британцев привычка, когда ты им не нужен, тебя вышвыривают пинком, пусть даже прямо на эшафот. Оказалось же, что нас продали французам. Раскассировали, побатальонно, даже поротно – поставив над нами французских офицеров. Трусливых лягушатников, которых мы всегда били, – теперь эти унтерменши не стеснялись нам говорить, что как мы гнали их в бой на Восточном фронте, сдохнуть за Еврорейх, так теперь наша очередь помирать за Бель Франс, и пусть кто-нибудь попробует отказаться! И за неповиновение приговаривали к расстрелу. Проклятые джунгли – даже Африка в сравнении с ними была раем! Нас высадили в Сайгоне, наш батальон трижды усмирял деревни, объявленные «повстанческими», но так вышло, что я в тех делах не участвовал, это сыграло важную роль в дальнейшем. Как усмиряли – ну вы же знаете, как это было на Восточном фронте? Некому после там было бунтовать!
В Сайгоне нас не пускали даже в приличные бары и бордели. Это лишь для белых людей, как французики и британцы, – ну а мы, выходит, приравнивались к туземцам! При этом мы должны были тянуть всю грязную и опасную работу – в России мы говорили «рус полицаям», что «дойче зольдат не обязан вместо вас лезть под пули лесных бандитов», теперь так же обходились с нами господа из проклятой «бел франсе»[56]. У них было развлечение, встретить нас толпой на улице и бить нам морды – «проклятые боши, вы виноваты во всех бедах нашей прекрасной Франции». И ясно, на чьей стороне всегда была французская военная полиция! Как мы ненавидели этих проклятых французов, а заодно и их английских приятелей! Нашей ротой командовал капитан Франсуа Гренон, он был жутко недоволен, что вместо нормальных французских парней ему дали «этих висельников», и на построении приветствовал нас фразой «Вы еще не все сдохли? Ну да это поправимо!»