— Неплохая идея — получить другое место, — уступил он, — но ты, похоже, забыла, что сюда в следующем месяце возвращается рабби Смолл.
— Откуда ты знаешь? — резко спросила она.
— Таков был, ну, скажем, договор. Меня наняли на три месяца, потому что через три месяца должен вернуться рабби Смолл.
— Это не совсем так, Хьюго. — Хотя они были одни, Бетти Дойч понизила голос. — В женской общине есть пара девочек, с которыми я действительно подружилась, и они немного пооткровенничали. Ты знал, например, что у рабби Смолла неоплаченный отпуск?
— Неоплаченный? — Он был потрясен. — Ты хочешь сказать, что они удержали его жалованье?
— Насколько я поняла, он сам отказался. Он отказался говорить о контракте и даже отказался обещать, что вернется сюда.
Рабби Дойч не мог в это поверить.
— Он казался очень уравновешенным молодым человеком. Для молодого человека с семьей отказ получать жалованье выглядит донкихотством. Конечно, это могло зависеть от того, как его предложили.
— Но это еще может означать…
— Скажем, это позволяет подумать о возможностях. — Он кивнул. — Да, это позволяет подумать.
Жизнь Смоллов вошла в определенное русло, и через несколько недель им уже казалось, будто они давным-давно живут в Иерусалиме. Несмотря на неважный иврит, Мириам адаптировалась, пожалуй, лучше всех, благодаря плотному распорядку дня. Отведя Джонатана в школу, она шла в больницу «Хадасса», где пять раз в неделю по утрам работала волонтером. Возвращалась она около часу дня и успевала сделать покупки до того, как магазины закрывались на обед. Решив заранее, что надо купить, она спрашивала мужа, как это звучит на иврите, или искала незнакомые слова в словаре. Иногда она репетировала перед рабби фразы, которые ей могли бы понадобиться: «Сколько стоит килограмм того-то?», «У вас есть покрупнее?», «Доставьте это, пожалуйста, на Виктори-стрит, 5. Если меня не будет дома, можно оставить на крыльце. Молоко и масло я возьму с собой».
После обеда, пока вернувшийся из школы Джонатан играл с Шаули, она шла в ульпан — на ускоренные курсы иврита. Вечером, после ужина, готовила домашние задания на следующий день. Иногда они с Дэвидом гуляли по вечерам, а иногда приглашали приходящую няню, чтобы сходить в кино или провести вечер с друзьями, которых успели завести.
Джонатан был счастлив — рядом было полно ровесников, совсем не так, как в Барнардс-Кроссинге. Он схватывал язык быстрее, чем мать со всеми ее уроками и домашними заданиями. Через несколько дней он начал называть ее имале, а отца абеле — уменьшительными от