— Недоверия?
— Да. Они поверят, но лишь если смогут приобщиться к нашей славе. Поверят, если мы, в свой черёд, поверим им — уверуем в изменённое прошлое, в не данное благословение, ставшее данным, в то, что вся деревня провожала нас в поход. Все до единого пришли, так они скажут и в конце концов сами в это поверят, запечатлят эту сцену в памяти. Тебе по-прежнему непонятно, Карса? Если так, лучше нам больше не говорить о мудрости.
— Теблоры презирают игры обмана, — прорычал Карса.
Байрот некоторое время молча разглядывал его, затем кивнул:
— Верно. Всё так.
Дэлум забросал ямку землёй и камнями.
— Пора спать, — сказал он, поднимаясь, чтобы ещё раз проверить стреноженных коней.
Карса смотрел на Байрота. Ум его, точно ланидская стрела в лесу, но поможет ли это ему, когда мы обнажим клинки и со всех сторон зазвучат боевые кличи? Вот что бывает, если мышцы зарастают жиром, а к спине прилипает солома. Умение биться словами ничего тебе не даст, Байрот Гилд, разве что язык твой не так быстро высохнет на поясе ратидского воина.
— Не меньше восьми, — пробормотал Дэлум. — И скорей всего, один юнец. Два очага. Они убили седого пещерного медведя и несут добычу.
— Значит, они зазнаются, — кивнул Байрот. — Это хорошо.
Карса нахмурился, глядя на Байрота:
— Почему?
— Нужно знать мысли врага, предводитель. Они себя чувствуют непобедимыми, это делает их беспечными. Есть у них кони, Дэлум?
— Нет. Седые медведи уже знают, что значит конская поступь. Если они и брали на охоту псов, то ни один не выжил.
— Ещё лучше.
Некоторое время назад теблоры спешились и теперь сидели на корточках у самой кромки леса. Дэлум уходил вперёд, чтобы разведать расположение лагеря ратидов, — прокрался по высокой траве среди невысоких пней так, что ни один лист не шелохнулся.
Солнце сияло высоко в небе, в сухом, горячем воздухе — ни ветерка.
— Восемь, — проговорил Байрот и ухмыльнулся Карсе. — И юнец. Его нужно убить первым.
Чтобы выжившие были опозорены. Он считает, что мы проиграем.
— Оставьте его мне, — сказал Карса. — Я брошусь в атаку и окажусь потом на другой стороне лагеря. Все выжившие воины обернутся ко мне. Тогда в бой вступите вы двое.
Дэлум удивлённо моргнул:
— Ты хочешь, чтобы мы ударили в спину?
— Да, чтобы уравнять число. Затем каждый вступит в свой, равный поединок.
— В атаке будешь уклоняться и пригибаться? — спросил Байрот. В глазах его появился блеск.
— Нет, я буду бить.
— Тогда они остановят тебя, предводитель, и ты не сможешь добраться до другого конца лагеря.
— Меня не остановят, Байрот Гилд.
— Их девять.
— Тогда узри, как я спляшу.