Кант идёт ещё далее. Неудовлетворённый «слишком гипотетическим понятием о духовной природе человека» (картезианское понятие было в его время господствующим) - он заявляет, что было бы истинным благодеянием для человечества, если б факт взаимодействия и общения обоих миров, им предчувствуемый, мог бы быть признан существующим, или, по крайней мере, вероятным, на основании реального и всеми допускаемого наблюдения. (Творения Канта, т. VII, стр. 32) и (Ребус 1886 г., стр. 490).
5) Философ-пессимист Артур Шопенгауэр в своём сочинении «О духовидении», говорит следующее: «Явления духов, которые в прошлом через-чур умном столетии, казалось, были совершенно изгнаны, или, по крайней мере, осуждены всеми, теперь снова получили права гражданства. Нетрудно объяснить себе такую перемену. Ибо доводы против возможности таких явлений были отчасти метафизические, которые, как таковые, не имели под собой прочного основания, отчасти эмпирические, которыми доказывалось лишь то, что во всех случаях, когда не было ни случайного, ни явного обмана, не было и ничего такого, что могло бы повлиять путём отражения световых лучей на сетчатую оболочку глаза или путём колебания воздуха на барабанную перепонку уха. Но эти доводы говорили лишь против присутствия телесных предметов, чего никто, впрочем, и не утверждал, потому что самое понятие духа предполагает совершенно иной способ явления, отличный от способа явления тела.
«Отрицание a priori всякой возможности этого рода явлений и осмеивание тех, кто признаёт их, ни на чём ином не основано, как только на убеждении, будто смерть есть абсолютное уничтожение. Но коль скоро такое убеждение несостоятельно и даже невозможно, то нельзя понять, почему существо, где-нибудь ещё пребывающее, нигде не должно обнаруживаться и оказывать влияние на другое существо, которое находится в ином состоянии». (Реб. 1889 г., стр. 161-237).
6) Н.И. Лобачевский имел при жизни своей также два таинственных факта, которые его сын передаёт следующими словами: «В жизни моего отца были два весьма странных случая. Незадолго до назначения попечителем В.П. Молоствова, отец мой в своей крошечной спальне был разбужен как бы отворившейся дверью. Открыв глаза, он увидел, что перед ним стояла какая-то женщина в белом покрывале, с белою косою и цепью на руках. Предположив, что к ресницам пристал пух от подушки, он протёр глаза, но видение не исчезло. Женщина, показав рукою в сторону нашего дома, вышла в окно с двойною рамою. Утром помощник инспектора Зоммер, придя с рапортом (Лобачевский был в то время ректором), что-то замялся, проговорив, однако, слово «ещё»; отец попросил Зоммера не стесняться и доложить в чём дело. Оказалось, что ночной часовой доложил экзекутору, что из окна его превосходительства вышла какая-то белая женщина, прошла через двор, крышу каретника и исчезла. Экзекутор обругал часового, заподозрив, что он был пьян, и посадил его под арест. Позвав экзекутора и приказав немедленно освободить часового, отец подтвердил его рассказ.