В общем, путешествовать на машине очень интересно и несравнимо с другим транспортом, но самолёты мне больше по нраву, хоть раньше я их до жути боялась. Страх мой прекратился, когда я летела из Китая в Москву. Мы попали в жуткую турбулентность, и я даже подумала, что отключились двигатели, так как мне показалось, что самолёт находится в свободном падении. И тут, когда вокруг стояли вопли испуганных пассажиров, меня охватило оцепенение и вместе с тем спокойствие. Наверное, его вызвал шок от осознания неизбежности близкого конца. Я вдруг поняла, что бояться бесполезно, ибо изменить уже ничего нельзя, а криком делу не поможешь. Я лишь покрепче вжалась в кресло, закрыла глаза и постаралась подумать о чём-нибудь хорошем. Мне представилось, как было бы здорово оказаться на пляже где-нибудь в Мексике. И стоило мелькнуть этой мысли, как тряска вдруг прекратилась и мы начали набирать высоту.
Так что после того случая все мои переживания насчёт полётов сводятся только к тому, что авиакомпания может потерять мой багаж. Это, кстати, очень неприятно. История в Питере, конечно, напрягла меня, но тогдашняя истерика случилась не столько из-за страха смерти, сколько из-за злости на то, что никто, кроме маленькой девочки и меня, не заметил дымящегося двигателя.
– Эх, боюсь, когда я вернусь, Вадим расторгнет помолвку и бросит меня, – говорит Лиза с набитым ртом. – Я столько хлеба и булок съела за эти дни.
– И хамона, – подсказывает ей Даша.
– И половина из этого во фритюре, – дополняю я.
– Точно – бросит.
– Да прекращай. – Я отпиваю чай из большой кружки. – Мы за сегодня так много прошли пешком, всё растрясётся.
– Ну не у всех такая конституция тела, – говорит Даша. – У тебя, может, и так. А у меня если что-то засело, это так просто не вытрясешь.
– Если не вытрясти самой, то нужно, чтобы вытрахали. Это всегда помогает, – делюсь я своим опытом.
– Ну-ну, давай дразнись, зараза. – Лиза кидает в меня скомканной салфеткой. – Тебе-то хорошо, а я что-то уже очень скучаю по Вадиму. Когда вернусь, сутки с него не слезу.
– А Ганс, наверное, даже рад, что я дала ему передышку. Не знаю, что со мной случилось – возраст, безделье, время года, экология, но я его последние месяца два реально затрахала. Утром до работы, вечером перед сном и все выходные напролёт. Когда у меня были последний раз «дни», он чуть ли не пел от того, что у него и его члена выходной.
– Ого! Всё так жёстко? Шнеле-шнеле, я-я? – Я прыскаю со смеху.
– Ну не то чтобы, но ходить бывает трудно на следующий день.
– Даша-Даша.
– Что Даша? И вообще, я отойду ему позвонить.