— Да, мне тоже так показалось. Ну, не буду вам мешать. Мне пора. Передавайте привет нашему больному.
— А вы разве не хотите проведать Лютера?
Лэни понимала, что не стоит задерживаться, но с радостью приняла предложение.
— Конечно, хочу. Как он себя чувствует?
Грэй широко распахнул дверь перед Лэни.
— С ним все в порядке, наложили несколько швов, сейчас он немного заторможен из-за анестезии. Но, в целом, все обошлось. Ветеринар пообещал, что через пару недель он будет как новенький.
— Здорово!
Лютер лежал свернувшись на большой подушке в холле. Лэни и Грэйсон прошли в гостиную. Лютер сонной, замедленной походкой поплелся за ними и лег на ковер. В большие окна, выходившие на парадное крыльцо, пробивались лучи закатного солнца. Грэйсон стоял у Лэни за спиной. Она повернулась к нему и заметила, что он с трудом сдерживает смех. Должно быть, его позабавила ее растерянность. Действительно, сколько можно стоять и молчать, переминаясь с ноги на ногу? Чтобы преодолеть возникшую неловкость, она подошла к окну, стараясь двигаться как можно более раскованно и непринужденно, но ничего не увидела, ослепленная лучами солнца.
— Почему вы сидели на крыльце?
— Мне не хотелось вас беспокоить.
— Не хотели беспокоить? Вот как? А что, если я хотел, чтобы вы меня побеспокоили?
Лэни рассмеялась, почувствовав невероятное облегчение:
— Вы терпеть не можете, когда вам мешают.
— Для вас я готов сделать исключение.
Внезапно Лэни опять стало неуютно. Чтобы справиться со смущением, она села на корточки перед Лютером и потрепала его за ухо, удивительно приятное, шелковистое на ощупь. Раненая лапа была забинтована, вид у пса очень несчастный, словно он не понимал, кто и за что с ним сделал такое.
— Ну, как ты себя чувствуешь, приятель? — спросила Лэни ласковым, успокаивающим голосом.
Лютер поднял на нее прекрасные шоколадные глаза, в которых застыла боль. Сердце Лэни мучительно сжалось. Откуда взялась эта грусть? С Лютером, слава богу, все будет в порядке. Пара недель, и он забудет о том, что произошло.
Нет, дело не в нем, а в Грэе, в его странном, совсем нехарактерном поведении. Лэни поднялась и пошла по направлению к кухне.
— Вы не будете возражать, если я налью себе воды? Очень хочется пить.
Грэй последовал за ней. Лэни поморщилась. Это совершенно не входило в ее планы. Хотелось побыть одной. Она села на кухонный диванчик, стараясь не смотреть в сторону Грэйсона. Он вытащил из шкафа стакан и налил ей воды.
— Простите мою оплошность. Я должен был позвонить вам, сказать, что с ним все в порядке.
— Не стоит извиняться. Я прекрасно понимаю, что вам было не до того. Представляю, как вы переживали за Лютера!