– Поступили несколько предложений от научных сообществ разных стран, – сообщил Роберт. – Сманивают наших ученых.
– И кто-нибудь согласен?
– Думаю, Кольбер все-таки уговорит Гюйгенса.
– Ну, это ожидаемо, – вздохнул я. – Христиан уже отказался от места главы Курляндской Академии. Видимо, Парижская кажется ему престижней.
Что сказать? Гюйгенс изначально был одиночкой, для которого наука – всего лишь средство. Это отнюдь не умаляет его гениальности. Но Христиан никогда не погружался в научный процесс целиком, как тот же Глаубер. И занимался только тем, что ему самому интересно. Я периодически с этим боролся, но результаты не впечатляли. Что ж. Пусть теперь Кольбер попробует направить гений Гюйгенса на благо Франции. Переписка между нашими академиями не утихнет, обмен научными открытиями тоже, так что я не слишком переживал.
Да и было кому подхватить академию. Благо в Курляндии уже было достаточно гениальных ученых. И я предоставлял им широкое поле деятельности. Тот же Жан-Батист Дени, когда Палата депутатов Франции законодательно запретила переливание крови от животных человеку, обратился за продолжением экспериментов именно к нам. Я, правда, направил бурную энергию в другое русло – целая команда гениальных ученых занялась исследованием крови.
Расмус Бартолин, Марчелло Мальпиги, Ян Сваммердам, Ричард Лоуэр, Антони ван Левенгук… не имена, цела плеяда звезд! Моим делом было задать им нужное направление. Ну не может быть, чтобы эти светлые головы не открыли группы и резусы крови! Вот это будет прорыв!
– А Ньютона англичане не сманивали? – поинтересовался я у Гука.
– Лучше бы не сманивали, – хмыкнул он. – После того, как Исаак получил степень магистра наук, ему выделили для жилья собственный каменный дом. Да и оклад ему вы назначили приличный. А англичане пообещали должность профессора математики и оптики плюс сто фунтов в год. Это когда он на одних только патентных отчислениях больше зарабатывает!
– Похоже, Исаак оскорбился, – невольно улыбнулся я. Самоуверенности у Ньютона было выше крыши. Разумеется, и причина для нее была, но иногда это раздражало, если честно. Исаак был убежден, что его род восходит к шотландским дворянам XV века, и только мое нежелание обнародовать непонятные знания не позволяло поставить Исаака на место, сообщив, что еще полторы сотни лет назад предки его были бедными крестьянами.
– Он был удивлен, что именно меня назначили ответственным за Академию, – признал Гук.
– Но Исаак совершенно не умеет учить! – пояснил я собственное решение.
После того как Ньютон получил степень магистра, ему передали группу студентов, с которыми он несколько часов в неделю занимался стандартными учебными предметами. Занимался добросовестно, ничего сказать не могу, но как преподаватель оказался абсолютно беспомощен. Ну и как такого человека ставить руководить Академией? Он ученый. И, как и многие гении, раздражается, когда окружающие не понимают элементарных (на его взгляд) вещей. Нет, на Исаака у меня были другие планы. Я думал поставить его во главе Курляндского научного сообщества. А Академию отдать под контроль Гуку.