Так что зря отец на Академию бочку катит. Самое большое количество денег уходит отнюдь не на нее. К тому же мои ученые не только тратят, но и зарабатывают. Не говоря о том, что активная научная деятельность улучшает имидж Курляндии. Недавно к нам прибыл довольно известный ученый Кристиан Франц Пауллини. И надо сказать, что география его поездок впечатлила меня даже больше его открытий. Для XVII века это реально круто. Ну а чем заняться он нашел, поскольку увлекался бактериологией, а у нас в Академии проводились довольно интересные исследования на эту тему.
Да и вообще обмен научными изысканиями и любопытной литературой оказался очень хорошей идеей. И не успела типография Митавы издать труд Ричарда Лоуэра «Трактат о сердце, а также о движении и цвете крови, и переходе лимфы в кровь» и распространить его, как я получил другую научную работу, буквально только отпечатанную. Иезуит Франциско Лана де Терзи в своем труде о проверке новых изобретений описал, ни больше ни меньше, прообраз вакуумного дирижабля. Идея, конечно, была чисто умозрительная, не подкрепленная расчетами и недостижимая, но мое бурное воображение тут же нарисовало армаду «Кировых» с нарисованными акульими улыбками[23].
Разумеется, интересовался я не только научными трудами. Пьесы Мольера тоже мимо меня не прошли. А вот мои собственные произведения не только разошлись по Европе, но и получили первое громкое признание. Опус с комиксами, высмеивающими героя-в-кружевах, был официально запрещен во Франции. Ну а поскольку Людовик XIV имел большое влияние, полагаю, скоро и другие государства подтянутся поддержать запрет. Ха! Никакие финансовые вливания не могли бы сделать такую громкую рекламу моей книге!
Курляндия, несмотря на свое подчиненное положение по отношению к Речи Посполитой, была отнюдь не пустым местом в европейских реалиях. И дело было даже не в колониях, которые успешно развивались. Гораздо большее влияние на общественное мнение оказывало наше Научное сообщество и то, что наша страна производила множество предметов роскоши. Хрусталь, мельхиор, стразы, изысканные поделки из янтаря, большие зеркала… А вскоре должно было прибавиться и еще одно чудо. Ньютон, простимулированный постоянными отчислениями за изобретения, представил на наш суд прообраз граммофона.
Изначально пришлось, правда, поделиться с ним идеями, но зато мы получили очередную новинку. Не удивлюсь, если ее вскоре скопируют, но сливки мы снять успеем. А потом начнем совершенствовать изобретение. То, что сделал Исаак, больше напоминало фонограф: на сменном вращающемся барабане по цилиндрической спирали размещалась звуковая дорожка. Записи получались короткими, громкость оставляла желать лучшего, но главное – первый шаг был сделан. И как только нашу продукцию начнут подделывать, мы выкинем новый вариант – граммофон с пластинками из шеллака.