Небольшое, почти квадратное сооружение без особых изысков, с небольшими окошками и покатой крышей, установленное на широкие полозья, выглядело довольно надежно. Крепкие лошадки радовали глаз повышенной лохматостью, а кучер походил на вилок капусты. Морозец был градусов пятнадцать, не больше, так что мне стало очень любопытно, как он нарядился бы в минус тридцать. Или в такую погоду уже никто не путешествует? Да вряд ли. Тогда в той же России на всю зиму активная жизнь замереть должна. Как-то нереально.
Повозок было две, причем нагруженных по самую крышу, поскольку Глаубер привез с собой не только помощника по имени Гейнц, но и все необходимое для организации лаборатории[1]. И фанатиком он оказался тем еще. Если бы не приставленный лакей, забывал бы и про еду, и про сон, что было совершенно недопустимо. Глаубер и без того выглядел так, что краше в гроб кладут – худой, с провалившимися глазами и изжелта-серой кожей. Ну а чему удивляться? Он сам изобретал, сам испытывал и сам дышал всякой гадостью. Все-таки ученые – ненормальные люди.
Пока Глаубер обустраивался, я порасспросил его помощника. И тот рассказал такие истории, от которых просто кровь стыла в жилах. Талантливый ученый здорово угробил свое здоровье. Его организм насквозь отравлен всяческими химикатами, и я даже не представляю, можно ли с этим что-то сделать. Если только запретить травиться дальше. Как я понял, все ученики мастера разбежались, как только он начал болеть. Остался только Гейнц, самый амбициозный, желающий овладеть тайными рецептами и хитрыми секретами. Жаль его разочаровывать, но ко всему вышеперечисленному нужно еще и талант иметь.
Под лабораторию Глаубера изначально мною был определен крепкий каменный дом, где работали с порохом. Однако, прибыв на место, я нашел более интересный вариант. Здание, где жила семья стеклодувов. После войны в живых остались только его вдова и двое детей. И теперь женщина хотела продать помещение и уехать к родне. Идеальный вариант! Внутри полутораэтажного каменного дома стояло аж две печи, так что он идеально подходил для моих целей. Да и для Глаубера печи были предметом первой необходимости. Он наверняка потом создаст вариант под себя, по своим рисункам, но для начала и это было неплохо.
Глауберу, кстати, и сам дом, и печи понравились. И он начал активно обживать помещение. Я с любопытством рассматривал различные приспособления, встававшие по своим местам, и сравнивал с знакомыми по прошлой жизни кабинетами химии. Небо и земля. А ведь Глаубер действительно был крупным, талантливым ученым, а не аферистом, пускающим пыль в глаза. Такие, как он, заставляли науку идти вперед семимильными шагами.