А злость и гнев в нем физически ощущается. И недовольство собой, стыд, даже. Вот просто на уровне инстинктов. Волоски дыбом на коже у нее от того, что внутри него бушует, и Виталя, не задумываясь, транслирует вокруг. Как ему помочь? Как хоть немного унять?
- Ты никогда не делаешь мало, любимый, - вернула сигарету. Прижалась к его шее. - Ты всегда делаешь в три раза больше возможного, выше любой крыши и меры прыгаешь, - поцеловала его в шею. - Я же это точно знаю, на своем примере. Личном. Но не все мы поменять можем, Виталь. Есть то, что и не в наших силах, как ни старайся.
Он ее еще сильнее сжал, отложив сигарету в пепельницу. И хмыкнул с иронией.
- Это я тоже уже знаю. На твоем примере, - «уколол».
Она вздохнула только, опять взяла их общую сигарету. Затянулась.
Как ему объяснить, доказать, что в нее эти принципы и понятия о том, что «можно», а что «нельзя» с самого детства вкладывали, учили, «заклинали» почти, а как Женька по «кривой» дорожке пошел, так и того больше, на его примере уже предостерегать стали. Да и она тогда уже видела, как семья страдает от эгоизма одного человека, как все мучаются потому, что он только о своем удовольствии и желаниях думает.
Виталий тоже вздохнул. Понял ее настроение.
- Прости, Танюш. Зря я сюда повернул. Честно говоря, даже не думал, что ты так просто приедешь. Сама… Зацепило меня, Тань, тронуло сильно. Спасибо!
Наклонился снова, поцеловал ее щеку. До губ спустился. Она потянулась к нему сама, целуя в ответ. Может не словами, но самим своим существом пытаясь показать, что любит его. И не может его боль от себя отодвинуть. Его усталость, отчаяние. Виталя принял это все. Будто в себя втягивал. Отстранился. Вновь прижал ее к себе так, что Таня ему в шею уткнулась.
- Но, бл**ь! Так обидно за Димку! Все время кажется, что я больше для него сделать могу, не дорабатываю где-то!
- Это не так, - снова опровергла она.
Действительно верила, что он выше своих возможностей все сделал. Пусть и не знала особо нюансов.
И больше ничего не добавила. Только обнимала, целовала кожу на плечах, на груди, шею его, подбородок.
Ей и хотелось, и боялась Таня задеть тему, расширить ее, хоть как-то усомниться в этом Калиненко, которого не знала. Не потому, что не в курсе была или умаляла роль этого человека в жизни Казака. Просто реальность его возвращения… все сильнее напрягала.
ГЛАВА 20
И все равно, как ни старалась сдержаться, а утром эта тема вылезла. Зацепила, когда завтракали. Сама не поняла, как оно у нее с языка «прыгнуло». И назад не вернешь уже сказанное: