— Пожалуйста, — выдавила я из себя. — Пусти, — но он, не обращая никакого внимания на мои слова, задрал свитер к верху, и бюстгальтер, даже не расстегивая его.
Я почувствовала отвращение к самой себе, когда он касался моего тела. Отвращение к своему телу. Это была так гадко, так мерзко…
Я и не заметила, как он расстегнул змейку на джинсах, слишком погрузившаяся в желание умереть. Единственное желание, все еще оставшееся у меня.
Он отпустил мои запястья, принявшись стягивать с меня штаны. Но, почувствовав свободу, я тут же предприняла попытку его оттолкнуть.
— Лежать, сука, — зло отреагировал он, вновь залепив мне пощечину, и продолжив свое занятие. Мои рыдания набрали новую силу.
А уже через несколько секунд я вздрогнула от громко хлопнувшей двери. Алексеев громко выматерился, тут же встав на ноги. И тут же полетев на пол от удара в челюсть.
Я свернулась калачиком, не прекращая рыдать. Мне было все равно, что Солдатов сейчас был настолько злым, что я даже и не представляла, что он на такое способен. Мне было все равно на то, как он меня нашел. Я просто продолжала чувствовать отвращение к самой себе.
Чьи-то руки заставили меня принять сидячее положение. И эти же руки притянули меня к чему-то теплому, где отчетливо было слышно, как сильно стучит сердце. Поцелуй в макушку стал последней каплей, и мои рыдания стали еще громче. Попытка отстраниться привела лишь к тому, что Сомаров прижал меня к себе еще крепче.
— Тшш, — раздалось тихое от него, и он осторожно начал поглаживать меня по голове.
— Пу-пусти, — выдавила я из себя. Не хотелось, чтобы он прикасался ко мне. Не тогда, когда я чувствовала себя грязной.
— Тихо, мышонок, все хорошо, — Кирилл все еще крепко прижимал меня к себе. Поцеловал в висок, двинулся ниже.
— Не-не надо, — я вновь попыталась отстраниться, но вновь неудачно.
— Прости меня, — выдохнул он, как обычно, собрав мои волосы в кулак. — Прости.
— За… За что?
— За все. Я не сделал ничего хорошего, — вторая его рука скользнула под пуховик, на обнаженную кожу, заставив меня по-новому задрожать. — Тшш.
— Уводи её отсюда, — раздался твердый и жесткий голос Солдатова.
— Конечно, — согласился Кирилл, тут же отстранившись. Как-то непонятно для меня, но он все же аккуратно поправил на мне бюстгальтер и свитер. — Давай, Алина, вставай. Пойдем отсюда, — он осторожно обхватил мое лицо ладонями, заставив посмотреть себе в глаза. А я не могла. Мне было стыдно. И я тут же отвела взгляд.
Мы сидели так еще с минуту, а потом Сомаров, видимо, принял решение, и подхватил меня на руки.