— Годы практики… — задумчиво повторила, выполняя его пожелание. — А еще у тебя удар сильный. И рефлексы интересные, — проговорила, вспоминая, как на днях он уложил меня на лопатки, когда я всего лишь попробовала забрать свой ноутбук поверх его плеч.
— Мы с Лехой восемь лет занимались боксом, из них три я участвовал в боях без правил. Этого ты не знала, правда? — невесело усмехнулся Сомаров, в то время как я замерла, глядя на него. В боях без правил?! Ему что, совсем на себя наплевать? Он, кажется, своей жизнью совсем не дорожит, а наоборот, растрачивает её на самое рискованное и опасное. Чего только стоит его мотоцикл, на котором он любит поездить на большой скорости.
— Лучше бы и дальше не знала, — совсем тихо проговорила я, понимая, что теперь все время буду думать о том, на что еще он готов ради… А, собственно, ради чего? Веселья? Адреналина? Драйва? А даже если и так, разве оно стоит того?
— Что, этот абзац из моей биографии тебя не устраивает, да? — хмыкнул Кирилл, оттолкнувшись от перил и вмиг оказавшись впритык ко мне. И его глаза… Они снова были чужими, жестокими.
— Меня не устраивает практически вся твоя биография, — вздохнула, и, развернувшись, пошла на выход. А иначе быть и не могло.
И как мне тут хоть что-то понимать? То он такой… родной, любимый, когда обнимает, улыбается… То жестокий, грубый и безразличный, когда он говорит и поступает так, как я, кажется, не заслужила. Или все же заслужила? А если да, тогда чем? Я же вроде бы ничего такого не делала… Не давала поводов плохо обо мне думать… Так обращаться со мной… А он…
Он точно это все делает спонтанно. Не имеет на уме испытать, насколько хватит моих нервов… Но все же…
Я уже вышла на улицу, накинув на голову капюшон, а Сомаров так меня и не догнал. Я знала, что, если бы он хотел, он бы меня остановил. Значит, не хотел. Значит, ему было все равно. И этим было все сказано.
* * *
Кирилл всего на несколько мгновений задержался в спортзале, чтобы осмыслить сказанные мышонком слова. А потом двинулся следом, памятуя о гуляющей поблизости Синицыной.
Ему просто до боли во всем теле хотелось знать, что чувствует к нему мышонок. Действительно ли это было беспокойство о его жизни, или он просто придумал то, чего желал?
От этих мыслей его отвлек звонок, и Кирилл, хмыкнув, ответил на него.
— Чего тебе?
— Вы где? — без предисловий поинтересовался друг.
— Гуляем, — усмехнулся Кирилл.
— Сомаров, ты — придурок. Я поговорил со своим отцом по поводу вчерашнего, и про Алину тоже. И он согласился помочь. И ты знаешь, что это означает. Так где вы?