В отличие от меня, Кирилл ответил сразу, и поцелуй получился слишком эмоциональным. Я стремилась вложить в него всю обиду, злость, страх, отвращение к самой себе, а главное, любовь и нежелание отпускать, что бурлили во мне. А он все так же был очень груб и напорист. И жаден.
— Прекрати плакать, — выдохнул он, а его губы прошлись по моей щеке. Я, естественно, его не послушалась, довольно-таки плохо соображая, что происходит. — Алина, девочка моя, прекрати, — он обхватил мое лицо ладонями, заглядывая мне в глаза. — Прекрати, слышишь?
— П-прости, — тихо выдавила я из себя, не отводя взгляда.
— За что?
— Это я… Я виновата, что так… Вышло, — и вновь прикрыла глаза.
— Алина, — вздохнул Кирилл.
А после без слов расстегнул на мне пуховик и снял его с меня. Затем помог снять сапоги. Разделся сам. А после подхватил меня на руки, и куда-то понес. Я лишь прижалась к нему сильнее, чувствуя, что перестала плакать.
Он опустил меня на что-то мягкое, вероятно, на кровать. И попытался отстраниться, но я лишь обхватила его за шею, не желая отпускать.
— Мышонок, — тихо проговорил он, а его губы коснулись моей щеки. — Не ходи больше ночью никуда одна. Я не прощу себе, если с тобой что-то случится.
— А ты не уходи, не прощаясь, — так же тихо отозвалась и я, чувствуя, как засыпаю.
— Извини, — немного помолчав, ответил Кирилл. — Не хотел портить тебе настроение еще больше.
— Дурак, — последнее, что я произнесла перед тем, как провалиться в царство Морфея.
* * *
Кирилл смотрел на заснувшего мышонка, и, прикрыв глаза, лишь сильнее прижал её к себе.
Знала бы она, что сейчас чувствовал он. Бессилие. Абсолютное бессилие. Перед жизнью. Перед всем, что могло случиться. Перед всем, что могло отнять её у него.
И ему пришлось признаться самому себе, что он слишком сильно боится её потерять. Слишком.
Он стал по-настоящему зависим. И не понимал, как так произошло.
Хотя, надо признаться, он всегда был слишком подвластен зависимости. Именно из таких людей в итоге получаются алкоголики или наркоманы.
И он не знал, хорошо это, или же плохо, что его зависимостью оказалась та, которая получила полную власть над ним, при этом оставшись независимой. Когда-то она сможет либо окончательно его растоптать, либо поможет ему стать сильным и бесстрашным человеком.
* * *
Утром я вставала очень тяжело. Глаза были немного припухшие, и все так же напряжены. Пару часов сна им явно не хватило, чтобы восстановить нормальную функциональность. Да и для организма этого оказалось очень мало.
Наверное, если бы не Кирилл, который едва ли не насильно заставил меня подняться с постели, я бы плюнула на учебу и продолжила спать. Но вот я кое-как привела себя в порядок, выпила, морщась, очень крепкий кофе, и отправилась вместе с Сомаровым в университет на неизменном мотоцикле. Я даже не испытала привычного страха от поездки на этом агрегате, крепко прижимаясь к Кириллу, как будто делала это в последний раз.