— Нет, не надо, — выдохнула, отстранившись. По щеке скатилась одинокая слезинка.
— Извини, — Сеня закрыл глаза, его руки лежали на моей талии. — Надеюсь, он того достоин.
— Нет, — тут же тихо отозвалась я, выпутавшись из его объятий. — Не достоин. Совершенно не достоин, — добавила, и пошла на балкон.
Здесь было холодно, и меня почти сразу пробила дрожь. Но я не спешила уходить, пытаясь совладать с эмоциями. Пытаясь перестать плакать. Нельзя, слишком много людей станет свидетелями этого.
— Я всегда буду рядом, если надо, — Сеня возник буквально через минуту. — Как друг, — и накинул что-то мне на плечи. Это была его курточка.
— Ты такой хороший, Сень, — я всхлипнула, обернулась, и обняла его за талию, спрятав свое лицо у него на груди. Не знала, могу ли себе позволить это, тем более, что была сильно виновата перед ним, но ничего не могла с собой поделать. Мне это надо было сейчас.
— Но не тот, да? — грустно усмехнулся парень.
— Извини, — все, что я могла сказать.
— Все хорошо, Аль, — он начал поглаживать меня по спине. — Значит, не судьба.
— Твой оптимизм сейчас не к месту, — немного успокоившись, осуждающе посмотрела на него.
— Какой есть, — пожал плечами он, улыбнувшись.
Я вздохнула, вновь спрятав свое лицо. Давно у меня не возникало такого чувства вины. Но оно было оправданно. Я действительно сделала слишком много плохого, неправильного. И это не могло успокаивать.
— Дети, вы чего тут? Замерзните, давайте в комнату, быстро, — скомандовала появившаяся на пороге тетя Вера. Я печально улыбнулась. Теперь они еще, скорее всего, будут считать, что мы встречаемся. Что может быть лучше?
— Идем, ма, — отозвался Сеня. — Пошли, здесь и вправду холодно, — тихо шепнул мне на ухо, и подтолкнул к двери. Я послушно вернулась в комнату, надеясь, что мои глаза не выдают того, что я плакала.
Дальше вечер пошел так, как и должен был. Все сидели за столом, смотрели телевизор. Звучали тосты, звенели бокалы. Все смеялись, веселились. Только я все время бросала косые взгляды на Сеню. Искала признаки того, что он, копируя меня, притворяется. Скрывает боль. Но он, казалось, искренне разделял радость со всеми остальными.
Что же касается меня… То я точно знала, что это все фальшь. Мне было больно, и хотелось плакать. Но я не могла. Такой праздник. Нельзя же испортить всем настроение лишь потому, что мне плохо.
В голове снова и снова мелькали картинки уже пережитого. То, что я так старательно пыталась навсегда выкинуть из своих воспоминаний. Но не получалось.
Сомаров. Всего лишь обычный парень. Немного грубее, жестче. Со своими проблемами. Но еще он был бесчувственным. Я точно знала, что до меня ему нет никакого дела. Он всего лишь хотел оставить свой мотоцикл. А я… А я полюбила его. Не знаю как, но все же…