— А кто, если не терракотовые? Зачем вообще портить нормальные работающие каналы?
— Для того, систер, чтобы они стали неработающими. Значит, есть кто-то, кому это нужно.
— Для чего?
Марек нахмурился:
— Тебе делать нечего, Кирюш, мозги напрягать на пустом месте.
Мне показалось, Марек просто спускает моё любопытство на тормозах.
— Если вы прикрыли базы, что тогда с людьми? Куда ты их дел?
— Пока распустил. Со здешней базы осторожно вывезли всех. На изнанке люди сами по домам разошлись. Шокер со своим табором сюда вернулся, на его счёт у начальства планы.
— Слушай, а зачем ты Мишку притащил?
Марек развёл руками:
— Ну а как иначе? Парень рыдал, сначала от горя, потом от счастья. Не мог я его не притащить.
— Ох, Марек, ну что ты у меня такой дурной…
— А что не так? — искренне удивился он.
— Да не люблю я этого мальчика, бро, — призналась я виновато. — Ну, дома ладно. Но здесь он мне совсем ни к чему.
Марат тяжело вздохнул:
— Не торопись. Смотри, как он над тобой трясётся. Славный парень, надо брать…
— Эх, Марек, сводник из тебя — никакой, — с раздражением отмахнулась я.
— Я же тебе счастья желаю, — Марат опять вздохнул. — Ну, извини, если опять всё неправильно сделал.
— Да ничего, я разберусь… А Шокер?..
— Что Шокер?
— Он знает, что я здесь? Ты ему сказал?
— Зачем? Его-то какое дело? — фыркнул Марек.
— Бро, ты дурак?!
Наверное, что-то было в моём голосе, что заставило Марека призадуматься. Он пристально посмотрел на меня, потом медленно кивнул:
— Похоже, дурак, Кирюша. Извини… Я ему позвоню.
Я хотела было сказать, не надо, мол, что уж теперь, сама позвоню. Но поняла, что не могу сама. Пусть лучше Марек.
— Да, бро, позвони, пожалуйста. Человек же волнуется… наверное.
Марек ушёл, а Мишка снова вернулся в палату, принялся рассказывать мне о разных смешных пустяках, случившихся с ним за эти дни на поверхности. Пытался развеселить, держал меня за руку и смотрел так тревожно и трогательно, что у меня опять появились эти опасные мысли, к которым так настойчиво подталкивал меня Марат: славный парень, надо брать…
Не прошло и получаса, как в палату без стука ворвался Шокер, увидел нас вдвоём и остановился на пороге.
По его лицу кто-нибудь посторонний не заметил бы ничего особенного. Но я уже знала, как читать эти черты. Эти едва заметные движения… Гремучая смесь безотчётной радости и возмущения.
— Почему мне сразу не сказали? — процедил он, глядя на меня. — Почему никто мне не позвонил? Какого чёрта?!..
— Извини, Марат не догадался.
— Ладно, проехали… — Шокер, наконец, отлип от косяка и быстро пошёл ко мне.