- Мне потребовалось вмешательство сыщика, - объяснил городовик за Горшуа, нарочно тянущего с ответом. – На фабрике пропала партия товара. Пытаемся совместными усилиями разобраться, кто у нас такой хитрый.
- Да, некоторые любят хитрить, - мимоходом согласился Рофус, придав лицу невинное выражение. При всем желании не обвинишь в сарказме.
- А ты зачем пожаловал? – Горшуа отхлебнул вина. – До правления твоего Короля пять месяцев. Не замышляют ли Их Величества очередную пакость?
- Что ты, Лукас! – Рофус театрально приложил руки к груди. – Это всё Луд. Задолжал Королю за две Зимы, меня и отправили освежить городовику память.
Мари едва удержалась, чтобы не прыснуть со смеху, когда Крон вторично подавился. Несмотря на презрение к Рофусу, она была готова зааплодировать за изысканную месть хозяину замка. Горшуа тоже оценил выпад, но скрыл смешок за салфеткой, аккуратно вытерев ею губы.
Гость городовика не имел права требовать у Рофуса отчета. Объединенная канцелярия не вмешивалась в дела Дворцов, пока там не случалось что-то из ряда вон. Или, если преступление совершалось против жителей соседних Замков. Зато дети Времен Года нанимали сыщиков в качестве независимых экспертов. К слову, поступив на службу, они навсегда утрачивали принадлежность. Становились особыми стихийниками, к которым обращались «абу». Поэтому Горшуа и назвал Инэя в разговоре с Рофусом твоим Королем.
- Что ж ты опростоволосился, Луд? – поинтересовался у городовика сыщик, решив подыграть гостю из Зимнего Дворца. – Вижу, вам двоим будет, о чем поговорить после ужина, - он подлил себе еще вина и повернулся к Мари. – Зу Ситэрра, я собираюсь на праздник. Не согласитесь ли составить компанию?
Мари не успела открыть рот. Крон, уставший от нападок гостей, взорвался.
- Нашел с кем любезничать! – он бросил на стол смятую салфетку. - Ее мать была бродяжкой. Безродной шу! Слепой на один глаз! Как её звали? – городовик принялся щелкать пальцами, пытаясь извлечь из памяти забытое имя гадалки.
- Вирту, - подсказала Мари, откладывая столовые приборы.
Щёки запылали от гнева. Да, она никто по сравнению с правителем целого города, однако пусть не думает, что вправе наносить оскорбление. И поливать грязью мать.
Рядом раздался звон. Рофус уронил на пол вилку. Побледнел и, хлопая глазами, посмотрел на Мари.
- В чем дело? – с наигранной вежливостью поинтересовался Горшуа. – Ты хорошо себя чувствуешь?
- Здесь душно, вам не кажется? - попытался Рофус загладить неловкость. Взял у слуги новые приборы и с удвоенным рвением принялся копошиться в тарелке. – Ты высказал отличную идею, Лукас, - проговорил он, отчаянно изображая беспечность. – Ситэрра составит тебе компанию на празднике.