И Генрих понял, что впервые с рожденья покинул Девятиморье.
Вестибюль посольства, впрочем, не отличался экзотическим интерьером. Упомянутые Ольгой медведи тут не бродили - Генрих даже слегка разочаровался. Да и людей почти не было, только охранник с шашкой торчал у лестницы, а возле гардероба пожилой господин с бородкой неторопливо снимал пальто.
- Иван Игнатьевич! - окликнула Ольга. - Удачно мы вас застали.
- Оленька? - господин обернулся, поцеловал ей ручку. - Вы, как всегда, прелестны. И да, я приехал за минуту до вас.
- Позвольте представить - Генрих фон Рау. Генрих, это Иван Игнатьевич Переяславцев, посол империи.
- Рад познакомиться, герр посол.
- Взаимно, герр фон Рау, взаимно. Мне доложили о вашей остроумной депеше. Она, разумеется, не могла не привлечь внимания. Особенно в свете вашего непосредственного участия в столь резонансном деле. И ваших личных контактов с руководством Третьего департамента.
- Ваша осведомленность восхищает. И немного пугает.
- Ах, оставьте. Это всего лишь наша работа.
- И все же я был весьма впечатлен, увидев Ольгу с чертополохом. Этот цветок - не из тех подробностей, о которых пишут в газетах.
- Мы, как вы понимаете, весьма интересовались ходом расследования. И сведения черпали... гм... не только из прессы. Цветок - это, если угодно, был тест для вас. Мы убедились, что вы действительно помните... Но давайте не будем утомлять вашу спутницу техническими подробностями. Оленька, я благодарю вас за помощь. Нам с герром фон Рау надо кое-что обсудить...
- Простите, герр посол, - сказал Генрих, - так сложилось, что участие Ольги оказалось несколько шире, чем она сама ожидала. Это моя вина. Я по дороге сюда воспользовался ее талантами к светописи. И, так сказать, в процессе сообщил ей некоторые подробности. Возможно, вам стоит выслушать и ее?
- Вот как? - посол пожевал губами. - Она у нас вольная пташка, если вы мне позволите столь избитый поэтический оборот. Да, вольная. Поет в свое удовольствие. Но помнит, что не все песни предназначены для посторонних ушей. Не так ли, Ольга Андреевна?
Та поморщилась и кивнула. Будто обжегшись, легонько тряхнула пальцами, с которых сорвалась темная капля света. Похоже, татуировка у нее на ладони представляла собой не только дань моде. Генрих продолжил:
- Мне не дает покоя один вопрос. Хочу прояснить его, герр посол, прежде чем мы приступим. Если вы знаете, как шло следствие, то и подозреваемая вам тоже известна...
- Сельма фон Минц? Которая теперь баронесса?
- Вот именно. То есть, вы в курсе, но не пытаетесь ничего предпринять. Почему?