«Где ходит эта колдовская ведьма? Где ее носит?» – с раздражением думал он. Но стояла неестественная тишина, нарушаемая отвратительным звоном мелких кусачих мошек и чавканьем болота.
Охотник почесал шею и попытался устроиться поудобнее. Обзор был хороший, он контролировал оба подхода к логову. Его потянуло на философию.
«Вот взять эту несчастную ведьму, – рассуждал он. – Она забралась к колдовке на рога. Вокруг не то что жилья никакого нет, ничего нет. Болото вонючее, зловонное…» – Инквизитор прихлопнул комара. – И эта ведьма, – мысленно продолжил инквизитор, – каким-то немыслимым образом добывает себе еду, прячется. И кто-то все равно донес. Выследил. А скорее всего, сами же к ней ходили за проклятиями на соседей, друзей, жен, мужей, кого там еще забыл…»
Охотник просидел на болоте двое суток. И был зол, как самая злая ведьма в мире. Технически он и был ведьмой, так что выглядело это страшно – темная сила бушевала внутри, дыхание перехватывало.
Он опустил руку в воду, чтобы охладиться. Сила рванулась наружу. Вскоре на поверхность стали всплывать дохлые лягушки и мелкие уродливые рыбки. Стало немного легче.
Охотник поднялся, разминая затекшие мышцы. Ведьма где-то заблудилась, но он точно знает, где ее логово, так что никуда не денется. А сейчас он очень хотел вернуться в школу Инквизиции.
В школу после болота инквизитор прибыл не в лучшем виде, а еще он совершил колоссальный просчет – поехал на своей машине. Теперь салон требовал основательной чистки.
На пути к жилым корпусам Охотнику попались несколько знакомых преподавателей. Они вежливо кивнули ему:
– Волк, удивительная у тебя ведьма. Новый вид.
– В смысле? – Глаза Охотника опасно сузились.
– Охотничья ведьма. – Мужчины рассмеялись и ушли.
Охотник удивился. Пока он добрался до квартирки, термин «охотничья ведьма» обрастал подробностями и наполнялся смыслом. Получалось, что его ведьма выполнила его работу.
Моргана критически рассматривала свое отражение в зеркале. Там, где были царапины, наливался синяк. Мор с мрачным интересом отметила, что ближе к глазу он имел сине-зеленый оттенок, в середине зелень была болотной, на шею спускалась противная желтизна. А еще пострадавшая щека была значительно больше.
– Раненый хомяк. – Ведьма скривилась. Расстегнула рубашку – на ребрах кровоподтек имел красивый лиловый оттенок. – Красота! Стра-ашная…
Она намазала следы своей битвы обезболивающей мазью с арникой, которую ей принес Иван. От обезболивающих и успокоительных мысли в ее голове были какие-то медленные, а если точнее, то ворочались со скоростью улитки. Читать не хотелось. Ничего не хотелось.