Я тогда даже вверх, на ветки посмотрел, под деревом тем. У меня глаза в блюдца превратились. На ветках до сих пор раскачиваясь от слабо ветра, висели два обрывка старой пеньковой верёвки. Надпись-то не просто так сделали. На том дереве и, правда, когда-то висели два трупа с посиневшими лицами и прокушенными языками. Да, увы, смерть от удушья, вещь долгая и трупы потерпевших выглядят всегда кошмарно. Другое дело если повешенного скинут с высоты, тогда у него просто ломается шея и в петле он висит ладненький, будто живой. Ни тебе выпученных глаз, ни синего языка на плече — настоящий киношный удавленник. Да…, меня передёрнуло тогда так, что едва не упал. Вечерело всё-таки, а как представил трупы эти в петлях и даже тихий шелест листвы стал казаться скрипом кладбищенской калитки.
Вот в тот момент я и понял — посещение зелёной зоны пора сворачивать. Прошлое похоронили под грудой мусора и других человеческих отбросов. Так что, я решил повернуть назад. Решить-то решил, но, сам не знаю почему, не сделал этого. Я пошёл дальше, к пруду, в центре парка. О чём пожалел довольно быстро. Едва добравшись до места, я, не пытаясь сдержаться в полный голос обложил самым смачным матом, какой только знал и власти наши и местных, испоганивших то, что брошено без присмотра и город и до кучи сам парк.
Некогда прозрачный как самое чистое стекло, пруд, обратился помойной ямой, заполненной тягучей, чернильно-чёрной водой. Вместо лебедей в нём теперь плавали обрывки газет, пластиковые бутылки и другой хлам разного вида и цвета. К тому же от маленького озерца теперь тянуло какой-то сладковатой тухлятиной. Вот так. Место, где я оставлял грусть, тоску и обиды юности, место, где я всегда находил утешение и покой, где впервые поцеловал девушку (целовал и раньше, но тогда было свидание, а это совсем другое дело), превратили в выгребную яму. Даже хуже — в свалку. Настоящую, дипломированную, помойную яму. Вот так.
Кстати, касательно девушек. Как-то из головы вылетело. У меня до службы была любовь, практически всей жизни. Незадолго до отправки в места служебные, моя ласточка призналась мне, что у неё очень сложный характер и страшная аллергия на воздержание. А посему, ждать меня из армии она никак не может. Пришлось мне тогда уезжать с разбитым сердцем. Ну, я был уверен, что так оно и есть. Помнится, интересовался у друзей, как себя обычно чувствуют люди в такой ситуации. С моими ощущениями, это отчего-то не сильно совпадало, но я всё равно был уверен, что получил тяжёлую душевную травму. Андрею вот повезло меньше, ему такую травму с почтампа принесли. На трёх листах. Мелким почерком. Так что он травму получил с отягчающими — очень жестоко с ним девушка поступила. Нет бы, написать: прости, у меня другой. Ясно и понятно. А она на три листа, да с двух сторон! Садистка.