— Совсем ты распустил своего младшего. Через него и умрешь ни за что. Обидел он женщину серьезного человека, а значит и ему плюнул в лицо — а такое, ты знаешь, чревато… Да и сказано ему было: накосячил — виноват — ответь, не жалуйся — не то хуже будет. А он не понял, тебя подключил. Тупой он у тебя какой то. Теперь сначала ты ответишь — за то, что влез не разобравшись, а потом и он. Если у тебя возникли какие просьбы ты скажи: последняя просьба — святое.
Следователь понял, что крупно влип. — Обещать, все что угодно обещать — лишь бы отпустили, а там мы посмотрим — наколку на бабу сам дал…Сидящий, отстранившись, негромко рассмеялся.
— Ну ты точно бабуин…Кто ж тебя такого ушлого так просто отпустит… Ладно, раз нет предложений, они есть у меня. Первое — домой ты больше не приедешь — никогда. Просто исчезнешь. Вместе с тобой исчезнет твой братик. Остальные, я надеюсь, все поймут — зачем нам грех на душу брать. Искать вас, конечно будут, но не долго — нету тела — нету дела, так у вас говорят… Вариант второй — мы тебя отпустим, дня через три, четыре, чтобы поджило немного. Отрежем тебе язык, чтобы не болтал, отрежем обе кисти, чтобы не писал, вырежем один глаз ну и отрежем тебе хоботок, чтоб жизнь раем не казалась! Да, кстати, заначку твою, честно заработанную за все время твоей беспорочной службы мы забрали. Она у тебя в гараже за третьей бетонной плитой в яме справа, верно?! Зачем она тебе, еще лечиться задумаешь, такую красоту испортишь… Выбирай уважаемый — какой тебе по душе — для такого человека ничего не жалко… Мысль о том, что «лишь бы вырваться» уже не грела сознание. Все было жестоко, страшно и … буднично. Именно будничность сказанного ужасала, парализовала волю…
— Не надо ничего делать, я все понял, всё отменю, клянусь, вы никогда о нас не услышите. За оскорбительные действия брата я готов заплатить… — голос дрожал и срывался на хрип. — Лишь бы поверил, лишь бы поверил…
— А ты знаешь, я тебе верю. Марать руки кровью лишний раз не хочется. Мы тебя отпустим, целым и невредимым. Компенсации не надо — мы ее уже взяли … Вернешься домой — отмени свои задания. На будущее забудь, обо всем — ничего не было. А братика твоего мы накажем — не держит слова…
— Не надо брата — внезапно для самого себя произнес мужчина. — Я с ним сам поговорю, серьезно поговорю…
— Хорошо, поговори, сегодня же — согласился голос. Если ты сдержишь слово, мы сдержим свое — живите…Веревка отпустила горло и скользнув, освободила запястья.
Водительская дверца открылась, скрипнуло сиденье, открылась пассажирская дверь, рука надавила на голову — выходи… — Куда??! — запаниковал мужчина. — Здесь рядом. Рука подхватила его под мышку и повела. Через несколько шагов остановились. Рука сдернула повязку и неяркий вечерний свет слегка полоснул по глазам. Проморгавшись, он увидел перед собой дерево. — Садись и обхвати ногами ствол. Мужчина с трудом сел и шипя от боли в мышцах сделал то о чем просили. Присевший рядом с ним быстро и ловко, как то хитро обмотал кисти — снова шагнув в приседе к дереву, связал лодыжки и обмотав оба конца веревки вокруг ствола завязал их на два узла, но не туго. Обернувшись, посмотрел прямо в лицо следователю.