— Умолкни дурак! — прозвучало отчаяние в голосе. — Заткнись, говорю!
— Да что же это такое?! — Никита начал перебирать руками по стене, направляясь на голос. — Что им надо? Как отсюда выйти!
— Да замолчи! Он идёт.
— Кто он? — не унимается бизнесмен. Руки нащупали арку. Бизнесмен вышел в коридор. — Кто идёт? Где ты? Отзовись!
Медленно двинулся вправо — за гномами. Никита рассчитывал, что вновь оказался в той же темнице. О том, что после удара по голове могли перетащить в другую — не подумал. Правой рукой упёрся в гладкую стену. Превозмогая боль в теле и голове, запрыгал по коридору. На подвёрнутую ногу старался не наступать, лишь прощупывал пространство перед собой.
— Эй, отзовись! — крикнул Никита. — Где ты?
В ответ тишина.
— Ты же где-то недалеко. Я знаю. Скажи, куда…
Впереди, совсем близко, послышался шорох. Бизнесмен замер. Потянуло гнилью, будто перед ним стоял наполовину истлевший человек. Хозяин «Схватишек» почувствовал, как кончики пальцев на руках и ногах похолодели, сердце начало биться урывками, а горло пережали спазмы. Что-то тяжелее авианосца обрушилось на плечо, а затем врезалось в живот. Никита, как подкошенный, грохнулся на пол. В глазах потемнело, внутренности зажглись огнём, из горла вырвался крик. В следующее мгновение рёбра затрещали. Дыхание спёрло, перед глазами поплыли разноцветные круги. Бизнесмен попытался откатиться, но упёрся спиной в стену. После ещё одного удара в живот, он закричал. Так беспощадно его не били даже в армии.
* * *
Очнулся бизнесмен от холода на лице. Несколько мгновений пребывал на границе забвенья и реальности, затем поток ледяной воды выдернул из блаженного ничегоневедения.
По стенам плясали языки пламени. Возле хозяина «Схватишек» стояло четверо гномов. Один с факелом, другой с грубым деревянным ведром, третий с коротким, и на вид игрушечным мечом. Четвёртый — тот же старик.
— Очнулся? — с надменным видом пригладил он бороду. — Ну и чего развалился? На отдых думаешь, прибыл? Курорт тебе тут, что ли? Пятигорск? Поднимайся!
Никита жалобно застонал. Тело ныло, будто разгрузил в одиночку железнодорожный состав. Голова раскалывалась. Ватной и словно чужой рукой потрогал распухшую губу. Языком прикоснулся к зубу и то ли почувствовал, то ли услышал противный скрип кости о кость.
— Сам виноват, — буркнул старик. — Зачем выходил в Тоннель?
— Я что-то не заметил таблички «Выход запрещён», — шёпотом огрызнулся Никита.
— Отлично, Шершень! — улыбнулся гном, пригладил бороду. — Раз зубы скалишь, значит, жить будешь. Поднимайся, ты же помнишь, что эти ребята ждать не любят, — кивнул в сторону соплеменников.