— Дело плохо, — ответил тот. — Повозка налетела на большой камень. Ось не выдержала и сломалась, прямо возле колеса.
— И сколько времени займет починка? — раздался раздраженный голос.
Из повозки высунулся седоволосый старик, насупив брови и недовольно уставившись на кучера.
— Так сразу и не скажешь, милорд Валье, — пожал плечами Франц, глядя в маленькие выцветшие глазки старика. — Нужно искать подходящее дерево, тесать новую ось. Да и то, хватит ее до города. Там нужно будет срочно искать кузнеца для починки фургона.
Валье насупился еще сильнее, отчего кустистые седые брови, казалось, превратились в одну сплошную линию, вышел из фургона и, поджав тонкие губы, принялся рассматривать отвалившееся колесо.
— Голову бы тебе оторвать, Франц, — набросился он на кучера. — Посади я на козлы мешок с картошкой — он и то лучше бы управлял лошадьми.
Франц потупил глаза, старательно пряча улыбку. Глава актерской труппы милорд Валье частенько брюзжал. Делал он это, впрочем, больше для порядка, чем от злого умысла. У этого милого старичка было большое, доброе сердце. Но положение заставляло его ворчать на актеров, отчитывая их за тот или иной проступок.
— И куда ты смотрел? — продолжал он, потрясая в воздухе сухонькими, покрытыми пятнами, морщинистыми ручками. — Как можно было не заметить такой камень? Он же с лошадиную голову размером. О, Великий Вигхард, где я успел так тебя прогневить? За что ты посылаешь на мою бедную седую голову такие кары? За что ты наградил слепотой это чучело?
Валье вопрошал Вигхарда так натурально, что даже инквизитор пустил бы скупую слезу и поверил бы в набожность старика. Однако вся труппа прекрасно знала, что старый актер был ярым безбожником и теперь устраивал это представление просто так.
— Теперь я не успею в Руж к ярмарке, — продолжал горестно выть Валье. — Я и актеры не заработаем даже на черствую краюху хлеба. Чем мне кормить своих детей?
Эццио невольно зачурался. Как бы Вигхард не метнул с неба молнию и не испепелил бы начальника труппы за такую наглую ложь.
Из повозки тем временем вынырнул другой парень, точная копия Эццио. Только шрам на верхней губе у него отсутствовал. И нос не был сломан. Парень поправил черные волосы, выбившиеся из перевязанного разноцветной лентой хвоста, и весело уставился на фиорентийца:
— Ты сломал ось, брат? — усмехнулся он. — Так я и знал, что руки у тебя явно выросли не оттуда.
— Как я мог отломить колесо на ходу? — хитро прищурился тот.
— Значит, сломал его силой своих дурных мыслей, — не унимался вышедший из повозки. — Нужно было оставить тебя в подземелье инквизиции.