Стараясь обходить глубокие лужи и неповоротливых людей, вскоре они добрались до автобусной остановки.
— Ну, до скорого, — улыбнулась Деми после объятий. — Спасибо, что провела.
— Приду домой — позвоню, как обычно, — ответила Шерон и поспешила к переходу.
Деми повернулась к расписанию автобусов. Нужный придётся ждать ещё десять минут; став в сухой уголок, она пыталась найти хотя бы одно логическое объяснение поведению подруги.
Из размышлений её вырвали громкие возгласы людей, после которых в стороне перекрёстка послышался визг тормозящей машины, удар и звучный хлопок. Сначала она не поняла, что происходит, почему вокруг резко затормозившей машины собирается толпа. И тут её осенило: там же Шерон!
Она тут же кинулась в гущу людей, прорываясь вперёд.
Яркий свет фар заставил её прищуриться; совсем близко она увидела раскрытый, сильно помятый синий зонт, укатившийся из-за резкого порыва ветра. Она не помнила, когда именно морось превратилась в ливень.
В нескольких метрах от белой легковушки в неестественной позе лежала девушка в красном плаще. Что было дальше, Деми запомнила смутно. Протяжный крик вырвался из её горла, она подбежала к девушке, роняя слёзы и закрывая рот рукой. Она обхватила её тело, трясла, звала до последнего. Шерон не дышала, а красную лужу под ней размывал ливень.
Бригада скорой помощи привезла Деми к дому. Успокоительные подействовали и теперь она тихо сидела в уголке. Мокрые волосы падали на распухшие веки, взгляд был устремлён в одну точку. Казалось, сейчас она не видит и не слышит абсолютно ничего.
— Вы живёте одна?
Молчание.
— Девушка, вы…
— Дома меня ждёт сестра, — сказала она медбрату, когда тот осторожно взял из её дрожащих рук ключи от входной двери. — Она врач, и сможет обо мне позаботиться. Всё будет в порядке.
Кое-как она убедила его, что в присмотре не нуждается, и пообещала сразу же лечь спать.
Дверь тихо скрипнула за её спиной, трижды повёрнутый ключ остался в замке. Не снимая ни куртку, ни обувь, она, пошатываясь, добрела в свою комнату, оставив в коридоре мокрые следы. Деми упала на кровать, и пролежала в забытьи довольно долго. А после почувствовала, что в руке сжимает что-то твёрдое и, из последних сил борясь со сном, перед тем, как веки закрылись сами собой, попыталась рассмотреть странный предмет. В разжатой ладони блеснул серебряный медальон.
* * *
Уиллс вернулся в свой дом, всего в нескольких кварталах от центрального парка. Уже как несколько месяцев подряд его встретили полупустые комнаты с мебелью, покрытой прозрачным целлофаном. Трость поставил в углу, шляпу повесил на гвоздик, рядом с ней оставил и вымокшее пальто. В коридоре, пол которого скрипел при малейшем движении, тускло горела всего одна лампочка. Когда погасла и она, Уиллс выругался и, прихрамывая, пошёл к старому дивану — единственному непокрытому предмету мебели. Взгромоздившись на него и закинув больные ноги на спинку, он в предвкушении закрыл глаза.