— Ты в порядке? — на всякий случай спросил я, закуривая.
Он распрямился и снова уставился на меня странным, ничего не выражающим взглядом.
— Эй, куда нам идти-то? Где твой дом?
Он медленно поднял руку и указал на юг.
На юг, так на юг. Мне лично все равно куда идти, лишь бы не задерживаться подолгу на одном месте.
Найдя себе достойную палку, чтобы опираться, я пошел на юг, обходя карьеры стороной. То и дело с деревьев падали капли, их эхо долго затихало в воздухе.
Как мы дошли — уму не приложу. Почти не разговаривая, мы шли четыре дня, ничего не ели, пили из луж, что попадались на пути, спали, где придется, совершенно не обращая внимания на дождь и грязь. Нас не отпускал холод, и только Лис оставался маленьким островком тепла в этом наполненном влагой мире безумия. Лысый похудел килограмм на десять, не меньше. На мой вопрос: куда идти, он раздумывал некоторое время, а потом как-то вяло указывал в нужном направлении.
Приближался очередной вечер. Такой же, как и все предыдущие. Снова накрапывал дождь, а глина под ногами неприятно хлюпала, кожа, на которую постоянно попадала влага, стала неприятной, белой, немного припухшей.
От усталости сильно мутило. За четыре дня болезнь в моем теле набрала обороты. Нога казалась деревянной и не гнулась в колене.
— Мы пришли, — внезапно, звонким голосом сказал Лысый. — Там, за дубами, мой дом.
Я, раскрыв рот, смотрел, как он вдруг заторопился, обогнал меня и, смешно припадая сразу на обе ноги, побежал вперед, вскоре скрывшись между деревьями.
Вот тебе и на! То он в ступоре и четверо суток походит больше на зомби, чем на человека, а то вдруг…
Я чисто механически захромал вперед — ничего больше мне не оставалось. Но не успел я дойти до опушки, как навстречу выскочило четыре здоровенных амбала в черных куртках охраны. Лис прижал уши и ощерился, готовый защищаться до последнего. Мужики замерли на месте и тот, что стоял впереди, как-то жалобно сказал:
— Господин Лысенко просил помочь вам дойти, пожалуйста, уберите свою собаку.
Это было так неожиданно, что я не сразу понял смысл слов. Этот ухоженный, сорока лет мужчина в добротной, сухой одежде, обращался ко мне на вы и так, словно он передо мной был виноват.
— Врач уже едет, — продолжал охранник, — господин Лысенко позвонил ему. Позвольте вам помочь!
— Ну прямо чудо какое-то, — пробормотал я. — Лисья морда, цыц, это друзья.
На просторной вырубке стоял… забор, увенчанный железными черными пиками. Забор был почти трехметровым, и за ним ничего не было видно. К большим воротам подходила добротная, засыпанная щебнем, укатанная колесами дорога.