— Я пойду.
Голос Саниэль был тихим, но её услышали все.
— Мы пойдем, поправил её Кирилен.
Поединок взглядов, и Сани опускает взгляд, признавая его право.
— Мы пойдём. — Покладисто говорит она.
— Значит, отправляемся завтра утром.
На Кристьена все смотрели не менее задумчиво, чем на Кирилена, но против никто не сказал ни слова. Больше они не были нужны.
Ким сидел в своём любимом кресле и медленно потягивал великолепное красное вино. Как представителю драконьего рода, опьянение ему не грозило. Для того чтобы он хоть немного захмелел, ему необходимо было выпить в короткий срок несколько бутылей крепчайшего гномьего самогона, да и то, не всегда приводило к нужному результату. Кровь ледяного дракона вымораживала алкоголь быстрее, чем он в неё поступал. Так что сейчас Ким просто наслаждался мягким букетом старого вина, и ждал. В какой-то момент ему показалось, что новый план мести, на разработку которого у него ушло около пятидесяти лет, не совсем то, чего он на самом деле хотел, но встреча с Саниэль всё расставила по своим местам.
Лёгкая полуулыбка скользнула по его губам, и он вновь погрузился в воспоминания. Перед его глазами стояла их последняя встреча, какой же она была красивой, в этом своём вечернем платье, с этими рассыпавшимися по плечам волосами, и этим немного испуганным, но вовсе не подразумевающим смирение взглядом.
Да, сдаваться она явно не собиралась, для этого ему и понадобилась девочка. Ким вновь позволил себе улыбку. Если бы он знал как беспокойны молодые вампиры, он бы ещё подумал, прежде чем притаскивать её в свой дом, но теперь жалеть было уже поздно. Возвращать девчонку сам он не собирался, и если Сани поторопиться, то тогда возможно от его дома даже что-то останется.
Стук в дверь прервал его не особенно весёлые размышления и заставил вернуться к более насущным проблемам, чем спасение собственного жилья от разрушения молодым вампиром.
— Войдите.
Дверь отворилась ровно на столько, чтобы впустить стоявшего за ним мужчину. Что-то в его облике настораживало с первой секунды, как он попадал в поле зрения. То ли невозможность увидеть его глаза, то ли заставляющая насторожиться плавность движений, выдававшая его принадлежность к нечеловеческому роду, то ли его странная внешность, при пристальном внимании оказывающая самое благоприятное впечатление, но если смотреть на него вскользь, то душа наполняется странным ощущением неправильности. Потому, что всё в этом мужчине было неправильно. Казалось, что он нацепил на себя маску, которая никак не могла полностью скрыть его истинный облик, то, оказываясь слишком маленькой, то слишком великой.