— Ну все крошка, — хохотнул Атолгар, — я провожу тебя к твоему супругу.
Щеки опаляет жаром. Непредставимо, что кто-то может так жить — отпускать жену скрасить вечерок другой с чужим мужчиной. Маркиз бросил на столик несколько золотых и увлек меня к выходу.
— Пойдем через ворота, — шепнул Атолгар.
Уже выходя из «Золотой свечи» бросаю взгляд за спину, непонятно кто суетится за беленой шпалерой, разносчица ли стол протирает, или кто другой уже сел, не видно.
— Я там золото оставила.
— Я видел, — Атолгар прижал меня к себе крепче, помогая увернуться от нетрезвого мужчины, завернувшего в трактир. — Зря, монеты только раззадорят их.
На лицо падает прядь волос, и потому, вместо презрительного фырканья мне приходиться, надувая щеки, сдувать непокорные волосы. Я видела, как это делает Сабия, когда руки заняты или грязные. Мне всегда казалось, что она в такие моменты становится похожей на молодую кобылку.
— Не сердитесь моя суровая леди. Ничего плохого вы не сделали, просто следует обговаривать все свои действия, выходящие за пределы составленного плана. Этому учат детей, научим и вас, — проговаривая все это, боец заинтересованно поглядывал в сторону дородной женщины с добрым, улыбчивым лицом. Она несла поднос с целой горкой румяных пирожков.
— Вы знаете, маркиз, я сейчас пожалела о том, что начала говорить, — запрокинув голову, я ласково улыбнулась милорду. Как и полагается улыбаться молодке, несущей за поясом пару золотых заработанных не слишком честным путем. В ответ мне достался укоризненный взгляд с таящимися на дне светлых глаз смешинками.
Чем дальше мы уходили от центра богатого квартала, тем грязнее была мостовая, трещины в стенах домов вызывали сомнения, не свалится ли на нас это удивительное строение. Тощие собаки провожали нас жадными взглядами, и я невольно прижалась к маркизу. Может, надкусят боевого мага и подавятся?
— Миледи боится собак? А как же ковенские псы?
— В Ковене собаки хоть и бойцовской породы, а все-таки кушают дважды в день, — отозвалась я, и поежилась.
— Полагаете, сытая собака — добрая собака?
— Полагаю, сытая собака не бросится на чужака без приказа, — парирую я, и добавляю, — к людям, кстати, это тоже относится.
— Не ко всем, — отрицает милорд.
Стража в Дин-Эйрине выглядела внушительно, начищенные доспехи, высокие пики или копья, не знаю, что это. Перчатки и высокие сапоги, с заправленными за голенище ножами. Трое подтянутых мужчин, и невысокий старенький маг, дремлющий в кресле-качалке у караулки. Посох с камнями накопителями маг положил поперек колен, на чурбачке стоящем около кресла мага лежала трубка, табачный кисет и огниво. Из караулки выглянул еще один стражник, на его шлеме была повязана голубая ленточка. Этакий кокетливый бантик.