– Кроме шуток? Ну так радуйся. Что-то мне подсказывает, что друзья тебе могут пригодиться.
– Эти пытались меня утопить, пока я не сказал им все, чего они хотели. Без таких друзей я вполне обойдусь.
Карандаш застыл в воздухе.
– И что они хотели знать?
– Интересовались, почему я навожу справки о Джоэле Тобиасе.
– Что ты им сказал?
– Правду.
– А соврать желания не возникло?
– Ничего толкового придумать не успел – уж очень старался не отдать концы.
– То есть один раз тебя предупредили, причем без особых церемоний, а ты все равно со своими расспросами?
– Именно потому, что они были невежливы.
– Невежливы. А ты что, графиня какая-нибудь?
– Есть и еще одно: место, куда меня отвезли для допроса.
– И что же это за место?
– «Голубая луна». Точнее, то, что от нее осталось.
Джимми отодвинул калькулятор.
– Я так и знал, что от тебя, кроме неприятностей, ждать нечего. Сразу понял, как только ты появился здесь в первый раз.
– А я думаю, что когда ты выскочил перед Тобиасом там, в «Дьюи», ты натолкнул их на мысль… в общем, они взяли и связали меня с тобой. Или наоборот. Так или иначе, «Голубая луна» – предупреждение нам обоим, только мне его сделали напрямую, а тебе – косвенно.
Эрл вернулся из подсобки и теперь молча наблюдал за нами. Тема «Голубой луны» его не обрадовала, но, с другой стороны, по Эрлу трудно что-то определить. Лицо у него как неудачная татуировка. Джимми куда-то вышел ненадолго, а когда вернулся, заговорил по-стариковски устало:
– Может, пора уже выходить из этого бизнеса.
Имел он в виду бар, контрабанду или даже саму жизнь – не знаю. В конце концов уйти все-таки придется, подумал я, но утешать его этой мудростью не стал и промолчал.
– Знаешь, у меня в эту пристань деньги вложены. Думал, получу дивиденды, когда тут начнут что-то переустраивать, но теперь, похоже, если и увижу какие-то деньги, то разве что страховые, когда она обрушится в залив, а тогда, наверное, она и меня с собой прихватит, так что и попользоваться ими не успею.
Он любовно провел ладонью по стойке – так гладят любимого, пусть и норовистого, старого пса.
– Я всегда считал себя честным трейдером. Для меня это была игра – перебросить груз через границу, попытаться стырить у Дяди Сэма пару грошей. Иногда кому-то делал больно, но всегда старался, чтобы такое случалось не слишком часто. За наркотики брался без особой охоты, если тебе это интересно, и изыскивал способы успокоить совесть. Но, если уж начистоту, чаще всего ни о чем таком не думал и голову себе лишними проблемами не забивал. Так же и к людям относился. Для меня все одинаковы – и китаец, ищущий работы на кухне какого-нибудь ресторана в Бостоне, и шлюха из Восточной Европы. Я просто посредник. – Он повернулся ко мне. – Ты, наверное, считаешь меня лицемером или думаешь, что я сам себя обманываю такими рассуждениями.