Калина согласно кивала, изучая не столько диву на сцене сколько зал. Обзор был восхитительный, все как на ладони. Вишнар поглощен пением, и она позволила себе отвлечься от зрелища, пока государь не смотрел в ее сторону.
Через ложу справа у самого края, так что его было хорошо видно, сидел молодой бессмертный в штатском и, не отрываясь, смотрел на Проскурину как завороженный. Журналистка пару раз искоса поглядывала на него, ощутив это пристальное внимание, и даже по-настоящему смутилась один раз, когда встретилась с незнакомцем взглядом. Потому что мужчина, поймав взгляд чужачки, резко встал и поклонился, приветствуя ее. Да так глубоко и поспешно, что журналистка испугалась, что он вывалится из ложи и схватилась за перила. Но падения не произошло. Произошла улыбка. Очень обаятельная и неожиданно приятная, когда бессмертный увидел волнение гостьи и понял, что он его причина. Сверкнул зубами и склонился повторно. И оттуда из поклона поднял к женщине свои глаза. И так на нее посмотрел, как, пожалуй, еще никто не смотрел, никогда…
В глазах мужчины была такая откровенная жажда обладания, что это и смутило, и разволновало одновременно. До самого конца представления Проскурина избегала открыто смотреть вправо. Хотя боковым зрением видела, что бессмертный по-прежнему не отводит от нее глаз. Вероятно, ни разу за все представление не взглянул на сцену…
Блуждая залом, глаза журналистки порой натыкались на вполне густую макушку без всяких следов плеши. Эти черные вьющиеся кудри принадлежали начальнику службы безопасности. Калина видела, как он брал свою даму за руку и нежно целовал кисть. «Надо же, ухаживает…», — с улыбочкой думала Проскурина. Не то что бы это как-то ее задевало, но легкий укол разочарования женщина ощутила. У капитана есть возлюбленная, но это не помешало ему флиртовать с гостьей и посылать ей прозрачные мужские сигналы о желание более близкого знакомства. Так предсказуемо, что даже противно!..
На миг Амир показал свой профиль. Нос с горбинкой, немного резкие скулы и высокий лоб. Таким профилем вполне можно чеканить монеты. Очень выразительный и даже властный под этим углом. Когда смотришь прямо в лицо, слегка пухлые губы и овальные глаза смягчают картину. Но все равно чувствуется — этот бессмертный далеко пойдет. От него даже пахнет особо. Резкий запах — гордыня и жажда власти. Горчащий, насыщенный аромат… Но вот Амир улыбнулся, и след всякой надменности и высокомерия бесследно исчез. Чудно, что может сотворить всего одна маленькая улыбка с этим серьезным лицом.