И стиснув зубы, она продолжила свою отчаянную борьбу за выживание.
* * *
До сознания Филиппа медленно, но верно доходило то, что сейчас он находится в относительной безопасности, но до бесконечности так продолжаться не может, так как этот безумец в конечном итоге наверняка найдёт способ избавиться от куска дерева засевшей у него в груди и мешающей сюда проникнуть. Надеяться на то, что тот лишиться сознания от потери крови уже не приходилось — слишком бодрым он был всё это время, и ничто не давало повода считать, что и потом с ним будет как-то иначе. Поэтому для Филиппа представлялся лишь один выход — вновь собраться с силами и продолжить своё бегство.
Он, всё ещё находясь под чудовищным гнётом пережитого ужаса, стал на четвереньках пятиться назад, пытаясь быть как можно дальше от безумца, не прекращающего свои бесполезные попытки прорваться сквозь ограду. Лишь отодвинувшись от него на добрый десяток метров, и почувствовав себя немного спокойнее, Филипп, наконец, попытался встать, и с болезненным криком вновь вынужден был упасть на траву.
Похоже, что недавнее падение не прошло для него бесследно — он вывихнул лодыжку. И это в самом лучшем случае.
* * *
— Ненавижу! Ненавижу, ненавижу… Тихо, сквозь плотно сжатые зубы, безостановочно шептал Станислав.
Он был уверен в том, что в произошедшем была виновата лишь она одна. Это она предала его, в один миг, уничтожив всё то, чем он жил. Сначала ей нужны были деньги, а когда он стал по неделям пропадать на двух работах ей, видите ли, захотелось любви.
Как же сейчас он ненавидел её ложь, её измену и её саму.
Ненавидел так сильно, что даже в глазах его потемнело, и поле зрения сократилось до небольшой точки прямо перед ним. Ноги пробивали серую пульсирующую дымку, застилавшую его глаза, и медленно несли его над поверхностью земли.
Сейчас он вряд ли осознавал, то куда он идёт. Всё выглядело так, словно он установил собственное тело на автопилот, автоматически перемещающий его в пространстве в никому неизвестном направлении, а сам полностью погрузился в свои тягостные мысли.
Ненависть, переполнявшая каждую клеточку его существа грозила в любой миг разорвать его тело в клочья, и для того чтобы этого не произошло Стас крепко сжал кулаки.
От чудовищного давления пальцы побелели, зловеще захрустели перенапряжённые суставы.
Внезапно Станислав остановился, ощутив в правом кулаке какое-то неудобство, словно туда каким-то необъяснимым образом попало что-то необычно твёрдое и острое по краям.
Медленно разжав пальцы, он взглянул на ладонь.
На безымянном пальце блеснуло обручальное кольцо.