– А вы уверены, что такой организации нет? – суровым голосом осведомился Фрунзе.
– Уверен не я. В этом уверены руководитель Особого отдела ОГПУ Ольский, начальник КРО Артузов, заместитель Менжинского и начальник ИНО Трилиссер, начальник секретно-оперативного отдела Евдокимов. У них есть обширная объективная информация, полученная агентурным путем, в том числе по давно ведущемуся агентурно-наблюдательному делу «Генштабисты». В кругах бывших офицеров, как служащих в РККА, так и отставников, действительно, распространены такие явления, как круговая порука, позволяющая замазывать служебные грешки, кружковщина на почве карт и пьянки. Нередко в таких кружках ведется антисоветская болтовня, вплоть до мечтаний об интервенции и скором крахе Советской власти. Но никакой организации заговорщиков всесоюзного масштаба в этой среде нет, – решительно заявляю, глядя наркому обороны прямо в глаза. – Однако перечисленные лица в руководстве ОГПУ не могут противостоять давлению своего начальника, поддержанному сверху.
– Серьезное заявление, – покачал головой Михаил Васильевич.
-Более, чем серьезное! – говорю жестким, вообще-то, мне совсем не свойственным тоном. – Меня крайне беспокоят попытки, которые заметны ещё с Шахтинского дела, отвлечь внимание от наших собственных промахов и недоработок, списав всё на происки классового врага. Эти попытки затрагивают не только военспецов, а старых специалистов вообще. Из них хотят изобразить главное классовое пугало, совершенно при этом не считаясь с кадровыми последствиями. Раздувая подобную «охоту на ведьм», мы вступаем на очень скользкую дорожку, которая может завести нас чёрт знает куда! Поэтому считаю своим долгом сделать всё возможное, чтобы предупредить эту грубейшую политическую ошибку и дать по рукам беспринципным карьеристским элементам в ОГПУ. Продвижение таких элементов на руководящие посты – крайне опасная возможность, которой надо избежать во что бы то ни стало.
– Вы настолько уверены в сказанном? – в голосе наркома чувствуется напряжение.
– Абсолютно! Свои источники, уж извините, раскрывать не буду. Но готов отвечать за каждое слово.
Фрунзе некоторое время молчит, затем спрашивает:
– Чего же вы хотите от меня?
– Вам необходимо связаться с Ольским, получить с его помощью доказательство недобросовестного следствия по этому делу, и выйти с ними в Политбюро, чтобы обрушить ту конструкцию, которую сейчас собираются слепить. Другого пути я не вижу, – говорю это, а у самого коленки едва держатся. А ну, как Фрунзе не захочет ничего предпринимать, или, того хуже, предложит, например, пойти в ЦКК и сделать там официальное заявление по этому поводу?