– Что мешает нашему движению вперед? Я скажу вам, товарищи! Нам мешает неумение выделить главное, и именно на нем сосредоточить все наши усилия. Я, конечно, понимаю, что забот на стройке много, и могу посочувствовать тем, кто пытается успеть везде – и рабочие поселки спроектировать, и жилье построить, и дороги отсыпать и утрамбовать, и складские помещения оборудовать. Да ещё до черта всего нужно на стройке сделать! Но если мы будем хвататься за всё, то высоких темпов нам не видать! – последовал энергичный жест рукой, как будто Яков поймал и ухватил в кулаке пролетавшую перед грудью муху. Зал одобрительно зашумел.
– Конечно, бараки для строителей нужны, кто бы спорил? – продолжил он. – Но надо спросить самих себя и дать честный ответ: что важнее? А важнее всего, товарищи, как можно быстрее продвинуться вперед на фронте сооружения основных производственных объектов. И всё, что отвлекает от решения этой задачи, должно быть временно отставлено в сторону! Поэтому мы не будем слушать всяких нытиков и маловеров, приверженных старым шаблонам организации работ. Да, придется перетерпеть кое-какие неудобства. Ничего, потом наверстаем. Но зато будет обеспечена возможность сдать все объекты в срок, а лучше – досрочно!
Возвращавшегося на свое место Гугеля зал встретил громкими аплодисментами. Многие хлопали, совсем не жалея ладоней. Такая реакция была для меня ожидаемой, и ответ на неё был подготовлен ещё загодя. Мой «засадный полк» ударил после обеденного перерыва. Первым на острие атаки идет Александр Васильевич Винтер, строивший Шатурскую электростанцию, а сейчас возглавляющий Днепрострой.
– Тут некоторые очень энергичные товарищи (это слово в устах старого специалиста не звучит чужеродным – он сам в начале века участвовал в социал-демократическом движении) развивали некую, если так можно сказать, философию строительства, оказавшуюся весьма популярной. Предлагали смело рвать со всякими замшелыми шаблонами. С шаблонами, если они нас тянут назад, и с технической косностью действительно, надо рвать, – первые слова высокого, статного человека, с волнистой шевелюрой, в аккуратной бородке и усах которого пробивается седина, зал встречает настороженно. То ли он в поддержку начальника Магнитостроя выступает, то ли иронизирует, – сразу и не поймешь. Винтер немного наклонился вперед, облокотившись локтем правой руки на трибуну, а левую засунул в карман брюк. Его франтоватый костюм-тройка был не нов, на локтях уже немного лоснился, но белая сорочка и аккуратно повязанный галстук в вырезе жилета выглядели безупречно. Он снова заговорил размеренным голосом, веско бросая фразы в зал: