Но Николай почему-то был уверен в том, что его мальчишки ошиблись, и что тезка его давно в их городок не наведывался. По крайней мере, в тот субботний вечер его у матери не было. Ведь он их городишко и домом своим давно уже не считал. Что ему из того хилого домишки да нескольких соток огорода, на котором с утра до ночи не разгибалась его престарелая мать? Он и за ней-то, за матерью, не слишком то побивался, не то, чтобы за отцовским наследством. Наследством, которое требовало постоянного ухода.
Как же такой хиляк на подобный поступок отважится? Не может он в человека выстрелить. Кишка у него для того слишком тонка.
Именно это заключение о способностях земляка казалось Николаю наиболее убедительным. Не там надо было преступника искать. Не там!
Но какой-то внутренний голос настойчиво советовал ему таки съездить в город и самому все проверить. Да и дела некоторые уладить не помешало бы. Потому и поехал.
Скребкова долго искать не пришлось. Когда Николай подошел к конторе, он как раз курил возле входной двери, пытаясь очередной сигаретой пустить за дымом хотя бы несколько минут своего рабочего времени.
— Ого! Землячок нарисовался! — будто и вправду радуясь неожиданной встрече, поприветствовал Николая. — Каким это ветром тебя в наши края занесло? Может, снова с лесом помочь надо? Или в чем-то другом подсобить? Ты не стесняйся! Мы все можем.
Николая прямо передернуло от воспоминания о той «помощи» земляка. Хотя и тупой этот Скребков, как отслуживший свое валенок, но такой хитрый и загребущий, что пусть Бог милует. За обычное человеческое «спасибо» он даже глаз от своих бумаг не оторвет. А чтобы действительно помочь в чем-то — тем более. Ему, как цыганке, ручку позолотить надо. И чем больше той позолоты на его руке осядет, тем быстрее он крутиться станет. Куда обычная сонливость и денется!
— Да нет, спасибо! Лес мне не нужен. Ничего другого тоже. Имел здесь дела, и, дай, думаю, к тебе загляну. Может, тебе в чем-то помощь нужна? А то, говорят, бедствуете вы здесь, в большом городе, без нормальных харчей. Да и мать твоя жалуется, что домой не приезжаешь, ее не наведываешь.
— А тебе-то какое дело? Моя ведь мать, не твоя. Когда хочу, тогда и наведываюсь. А если не хочу, то и совсем не еду. Что мне в ваших болотах делать? Жабам дули давать, или яблоневым цветом любоваться? Я яблочки уже спелые люблю. Вот осенью и приеду. На счет харчей тоже нечего беспокоиться. В супермаркете все есть. Только бы денежки в кармане водились.
— Вот оно как! Мать на тебя жизнь положила, а ты даже домик ей подремонтировать не удосужишься? Грядки вскопать не поможешь?