Она усмехнулась и небрежно бросила тюбик на пол. "Она говорит по-английски, — вдруг сообразил я. — Американка…"
— Вы, наверное, хотите спросить, зачем? Вы враг, господин Головатый, а врагов принято уничтожать. Сидели б тихо и остались бы жить. Но вы влезли в не свое дело. Мы два года готовили эту операцию, а из-за вас не могли ее начать. Теперь препятствие устранено. Прощайте! Я помолюсь за вас.
Она двинулась к двери, но в ту вдруг постучали.
— Гро! Открой!
Я узнал голос Ноэль.
— Черт! — прошипела американка и выхватила откуда-то из платья игольник. — Ревнивая дура!
— Открой!
В дверь заколотили кулаком, а после ударили чем-то тяжелым. Похоже, рукоятью кинжала.
— Их там может быть много, — проворчала отравительница и метнулась к раскрытому окну. Судя по всему, увиденное ее устроило. Заскочив на подоконник, она скользнула вниз. "Первый этаж", - успел вспомнить я. А дальше наступила тьма…
* * *
Алый язычок пламени вздрагивал и трепетал. Он словно манил подойти ближе. Это и есть свет в конце туннеля? Тот, о котором рассказывали люди, пережившие клиническую смерть? Какой-то он тусклый, да и не тянет к нему. Я приподнял голову. Глаза освоились с полумраком, и я разглядел стол. На нем покоился подсвечник с одинокой свечой. Она догорала, и пламя, цепляясь за оплывшие края, подрагивало и шипело. Я присмотрелся и различил за столом Ноэль. Она спала, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки. Воздух в комнате был душный, пахло растопленным воском и потом. Мертвые запахов не ощущают, следовательно, я жив. Почему? Яд не подействовал? Вряд ли. Американцы барахла не держат. Следовательно, меня спасли. Кто? Ноэль, больше некому. После того как маг пытался меня отравить, она не расстается с антидотом. Носит его с собой, даже в дворец взяла. Значит, успела. Но яд проник в тело, организму пришлось бороться. Это заняло время – за окном ночь. Тело болит, слабость – обычное следствие отравления.
Я пошевелился.
— Мэтр?
Передо мной возникло лицо. Короткая борода, нос с горбинкой. Гливен?
— Как вы себя чувствуете?
— Счас скажу! — сказал я, садясь и осматриваясь. Возле кровати обнаружился стул. Значит, шут дежурил у моей постели. Трогательно. Судя по обстановке, я находился в комнате лже-ноксы. Меня только сняли со стула и переложили на кровать. — Как я себя чувствую, оэрх? Меня будто засунули в мешок и пинали ногами. Не могу только понять: за что?
— Шутите, значит, живой! — ухмыльнулся шут. — Вы нас здорово напугали мэтр.
— Я сам напугался, — сказал я. — Готовился дать дуба.
— Что?
— Склеить ласты, двинуть коней, приказать долго жить… Не обращайте внимание, Гливен! Так на моей планете говорят о приходе смерти.