Последнее слово он произнес с запинкой. Подзабыл. Уху в его трактире ел только я. Остальные гости предпочитали рыбу жареной.
— Вари! — сказал я. — И вообще тащи все, что приготовишь. Мы дико проголодались.
— Будет! — счастливо улыбнулся Пако. Трактирщик любил не только поесть сам, но кормить гостей. Причем, делал это с искренним удовольствием. Ему нравилось смотреть, как гости едят. — Отдыхайте, мэтр! Я распоряжусь насчет ванной!
Следуя за носильщиками, мы поднялись по лестнице, прошли коридором и, ведомые слугами, шагнули в открытую дверь. "Королевские" покои представляли собой номер из трех комнат: большой "залы" и двух маленьких. Последние предназначались для прислуги. В центре "залы" стояла большая кровать под балдахином. Еще здесь имелся стол и стулья. В остальных комнатах, как и в обеденном зале, стоят лавки. Стулья дороги, да и сам номер из трех комнат – роскошь по местным понятиям. За серебряк можно снять отдельную комнату, а это в разы дешевле.
Мальчишки сгрузили наши сумки и убежали. Мы не успели присесть, как дюжий слуга вволок в "залу" широкую низкую бочку с приделанной к ее краю полочкой. Явившаяся следом молоденькая служанка поставила у бочки скамеечку и застелила внутри простыней. Сняв с плеча полотенца, она развесила их на спинках стульев. После чего поклонилась нам.
— Все хорошеешь, Фрида! — подмигнул я. — Нашла мужа?
— Никто не берет бедную девушку, — жеманно вздохнула Фрида. — Коплю на приданое. Хорошо, добрые люди помогают.
Она стрельнула в меня глазами.
— Иди! — рявкнула на нее Ноэль. — Нечего тут торчать!
Фрида фыркнула и, виляя задом, пошла к двери.
— Шлюха! — плюнула Ноэль, когда дверь закрылась.
— Не все богаты с рождения, — примирительно сказал я. — Она не единственная, кто так зарабатывает.
— Вижу, что ты здесь не скучал, — съязвила Ноэль.
— Будь щедрым, и люди к тебе потянутся, — наставительно сказал я.
Ноэль вспыхнула, но сказать не успела. Открылась дверь, и знакомый дюжий слуга внес в комнату два огромных деревянных ведра с горячей водой. Следом мальчишки тащили еще два с холодной. Поставив ведра на пол, они уставились на Ноэль. Слуга вылил воду в бочку и, попробовав ее пальцем, поклонился.
— Мойтесь, мэтр! Вода – как парное молоко.
— Спасибо, Гуг! — я протянул ему серебряную монету.
— Только не говорите хозяину! — попросил слуга, пряча монету за щекой. — Рассердится.
— Заметано! — кивнул я.
Гуг ощерился и, толкая мальчишек в спины, вышел. Ноэль закрыла за ними дверь, заперев ее на засов, и стала сбрасывать с себя одежду. Спустя минуту она влезла в бочку и требовательно уставилась на меня.