— Вы меня, старика, уж простите, что с советами лезу, — отпуская локоть девицы и галантно ей кланяясь, начал господин Солосье, — но, вот леший мне свидетель, нельзя упиваться в присутствии дам! И это я сейчас не про манеры. Ехал я как-то поездом из одной европейской столицы прочь, накатила на меня чернейшая меланхолия, ну и я, гм, накатил. Не постеснялся того, что со мной в купе, между прочим, путешествовала прелестница, ещё и без какого-либо сопровождения, что, конечно, экстравагантно. Ну и манеры меня подвели окончательно, сами понимаете. Не понимаете вы — вернее, не предполагаете, — какой тут может случиться конфуз, ежели прелестница незнакомая, прячет лицо и тоже едет ночным поездом из большого города…
Из-под кокетливой шляпки с вуалью на плечи девицы падали густые русые локоны.
Ещё из-под неё прохладно выглядывал хэр Ройш.
Граф и сам Скопцов рассмеялись, а вот За’Бэй расхохотался в голос, и даже особенно строгий сегодня Мальвин усмехнулся. Хэр же Ройш совершенно недевичьим шагом прошёл к дивану, уселся и, не меняясь в лице, поправил на себе корсет.
— Ежели прелестница не просто мужчина, а вот прямо хэр Ройш, это уже не «конфуз» называется… — безуспешно пытался стереть слёзы За’Бэй.
— Нам с вами таких росских слов знать не полагается, — кивнул господин Солосье столь серьёзно, что совершенно стало ясно — внутренне и он умирает от смеха. — Это что-то глубинное, простым погружением в среду не уловимое.
— Дамский корсет, надо же… — с каким-то ошеломлённым восхищением распахнул глаза граф. — И все эти ленточки, бантики, завязочки, крючочки — невероятно убедительно! Позволю себе не думать о чулках. Хэр Ройш, вы истинно героическая натура. И как только управились, тронуться умом ведь можно от неприступности загадки дамского туалета!
Хэр Ройш, как разумный лектор, выдержал паузу, ожидая, пока публика успокоится.
— Я, граф, достаточно тесно знаком с женским платьем, — с достоинством и некоторым даже самодовольством ответил он. — Когда умеешь нечто развязывать и расстёгивать, не так трудно освоить и обратный процесс.
Скопцов ещё раз окинул его взглядом и признал, что в задумке своей хэр Ройш преуспел. Конечно, теперь, когда все разобрались, счесть его девицей решительно не представлялось возможным, но разобрались-то не сразу!
— Но к чему такой категоричный маскарад? — с улыбкой осведомился Скопцов и наткнулся на неожиданно резкий взгляд в ответ.
— Мой отец арестован Охраной Петерберга, — говорил хэр Ройш ровно, но в нём всё равно ощущалось внутреннее напряжение, — и я ни на минуту не сомневаюсь, что, попадись я солдатам, я разделю его судьбу — нынешнюю и будущую. Мой отец — один из самых весомых деятелей Городского совета и один из главных спонсоров Академии, отношение к которой нынче неоднозначно. В случае с Ройшами на сомнения рассчитывать не стоит, а значит, мне следует скрыться. Почему