— Простите великодушно, мы забылись, — учтиво извинился граф.
— И вы сейчас тоже забудетесь! — куда менее учтиво, но зато с чувством воскликнул За’Бэй. — Тут, как вы знаете, пробегали Золотце с господином Приблевым — с площади прямо в Порт. К слову, зачем Золотце повёл Приблева в Порт? Он ведь раньше так боялся посвящать в свои печные дела новых людей… Впрочем, ладно. Пробегали, да — а мимо них самих пробежал Хикеракли. И высказал насчёт таинственного Твирина ошеломительное предположение.
— Только помните, господа, что мы имеем дело с абсурдистским жанром, — очень серьёзно напомнил граф.
— Хикеракли утверждает, — За’Бэй обернулся к Мальвину, — что это может быть ваш Ивин.
Мальвин выдержал удар абсурдизмом с честью, и на лице его отразилось самое ироническое выражение, какое Скопцов мог у господина префекта припомнить. Уж конечно, верить в подобное он отказался, но и для смеха над шуткой будто чего-то не хватило.
— И на основании чего же, — со схожим скепсисом уточнил хэр Ройш, — Хикеракли это утверждает?
— Если я верно понял Золотце, а Золотце верно понял Хикеракли, то он вашего Ивина так называл, — радостно пояснил За’Бэй, — потому что, мол, рыжий.
Повисло молчание, как когда хэр Ройш сообщил о слепоте своего отца, только куда более недоверчивое.
— Этого не может быть, — стряхнул наконец оцепенение Мальвин. — Тима — Твирин? Тима расстреливает людей?
— Т. В. Ивин, — За’Бэй пожал плечами, — каламбур.
— Для Хикеракли слишком хороший, — без души съязвил хэр Ройш, продолжая явно думать о другом.
— Этого не может быть! — повторил Мальвин громче, что обычно означает — менее уверенно.
— Думаете, не может? — заговорил вдруг господин Солосье, о присутствии которого как-то забылось. — А на меня произвёл как раз такое впечатление… Неврастенический мальчик, мечтательный и покамест весь в себе. Это ваш друг? — обратился он к Мальвину. — И где он был вчера?
— Вероятно, с Хикеракли, — растерялся тот и поискал поддержки у Скопцова.
А Скопцову оставалось только головой покачать — Хикеракли вчера целый день просидел в общежитии, поскольку возжелал неожиданно поучиться, и никаких Тимофеев Ивиных при этом не наблюдалось.
— Вы для меня загадочней дамских туалетов, господа, — расстроенно заметил граф. — Не верите в абсурд — пожалуйста, не верьте. Но если вы хоть на мгновенье допускаете мысль о возможности абсурда, к чему столь пасмурные лица? Если некто Твирин — вдруг — всем нам знаком, да ещё и прозван с лёгкой руки господина Хикеракли, то это же повод для шампанского! Ведь выходит, что ниточек, ведущих к Охране Петерберга, у нас больше, чем можно было надеяться.