— Никак? — расстроился Цой Ночка. Гныщевич вздохнул.
— Я могу пошерстить. Господа промышленники и купцы новичку всеми силами строят dumping… как это по-росски? Демпинг. Не делай такое лицо, умные книги я не на росском читаю! Следовательно, на третью грузовую можно заглянуть, разобраться… когда-нибудь. А вот когда настанет это когда-нибудь, зависит от того, что ты можешь мне предложить.
Партнёры так партнёры, пора и Гныщевичу поднести его чашечку крови.
В дверь постучали — нервно и требовательно. Цой Ночка любые встречи у себя в резиденции обустраивал — следил за сроками, за закусками, за освещением и кто где стоять будет. Видать, художественная жилка какая-то нереализованная. А потому любые вторжения на полуслове были делом экстренным, и все имели об этом прямейшее представление.
А потому Гныщевич немедленно навострил уши.
Через пару минут выяснилось, что это было излишним. В комнату влетел Тырха Ночка — не слишком большой любитель забегов на скорость, сейчас он прямо-таки тараторил.
Городской совет расстреляли. Трупы привезли на площадь. Происходит переворот, Охрана Петерберга «от лица народа» захватила власть. Ничего непонятно, но свои люди среди солдат говорят, что город спешно блокируют. Порт пока никого не волнует, но скоро взволнует, ибо Порт — первый канал утечки вестей в Европы. На тавров всем плевать.
— Видишь, как мы правил’но в Порт не ушли, — мягко и с хитрецой заметил Цой Ночка, после чего изменился в лице: — Урху Байду, Бахту Лапу ко мне. Быстро.
Дальнейшие полтора часа Гныщевич занимался тем, чем занимался вообще-то очень редко: не привлекал к себе внимания. В комнату быстро заходили молодые тавры, излагали Цою Ночке сведения, убегали и сменялись новыми. Вместе с ними сменялась и картина происходящего: не двигаясь с места, можно было полюбоваться на то, как снаружи, в Петерберге, общественный ступор переходит в общественную же панику.
Гныщевич с интересом отметил, что не испытывает никакого choc, никакого потрясения. Дело не в том, что к чему-то подобному давно шло. Просто есть данность, с которой нужно как-то обойтись, а отношение к ней — это для болтовни от скуки.
Ценных моментов наблюдалось два.
Во-первых, затеял происходящее не Революционный Комитет. Ну и слава лешему, иное было бы чересчур.
Во-вторых, листовочников ищут, а заодно бьют и грабят всех богатых, особенно аристократов.
И ещё третий, наиболее ценный.
Никто ни лешего не смыслит в происходящем, аки хозяин салона — в верфях. Вот только верфь Гныщевичу не сдалась, а от города никуда не денешься. Conséquemment, надо что-то предпринять.