— Уважаемые члены не хотели уронить престиж фамилии, — едко добавил хэр Ройш, — и похлопотали о пожаловании господину Туралееву титула. Так что юридически он граф, хоть и не всегда так представляется.
— Погодите-погодите, — нахмурился За’Бэй, — если у него такая родовитая жена…
— То развестись он с ней никак не может! — Золотце отсалютовал За’Бэю бокалом. — Слишком уж многое на жену завязано. А наследников всё нет и нет. Как я и говорил, идеальная кандидатура.
Была бы, если бы не одно «но».
Лакей Клист пришаркал-таки с завтраком, так что Золотце счёл за лучшее пока помолчать. И, замолкнув, снова сник: выеденного яйца не стоят все эти победные речи!
Да, господину Туралееву без наследника жизнь не мила — желание закрепиться на завоеванных высотах куда только не толкает. Например, в объятия Золотца, который нашёл себе наконец дело по душе — и не просто нашёл, а вывез на корабле графа Набедренных из Британии, обустроил в Порту, связал с забэевскими аптекарями и наобещал сему делу лучшей доли.
Лучше подземелий покойного лорда Пэттикота доле быть нетрудно — сумасшедший старикан собирал по всем Европам таланты, которые вели бы для него поиски (леший-леший!) бессмертия. Батюшка, конечно, рассказывал Золотцу, сколь сильна в некоторых оригиналах алхимическая мечта, но поверить в практическое ей следование удалось лишь год назад — европейский вояж Золотца, За’Бэя и графа Набедренных принёс им, помимо прочих впечатлений, ещё и случайное знакомство с мистером Уилбери, личным врачом тогда ещё отнюдь не покойного лорда. На четвёртом стакане виски выяснилось, что «личный врач» — это эвфемизм для начальника тайной лаборатории, а на шестом — что и «лаборатория» в некотором смысле эвфемизм. Для своего рода тюрьмы.
Покойный лорд Пэттикот был тиран и деспот: он обеспечивал своих людей деньгами и редкими книгами, но за пределы поместья выпускал одного лишь мистера Уилбери, да и то со скрипом. А ведь среди этих людей имелись и такие, кто родился уже при лаборатории и, соответственно, никогда не видел внешнего мира!
«Петерберг в миниатюре», — иронизировал граф Набедренных.
«Родился при лаборатории? — подловил тогда За’Бэй мистера Уилбери. — Вы же только что сами говорили, что женщин ваш лорд не берёт даже в горничные!»
Мистер Уилбери с сомнением оглядел своих нетрезвых собеседников, но интенция пожаловаться на жизнь переборола остатки лояльности лорду Пэттикоту. И мистер Уилбери раскрыл все карты.
Химики, физиологи и доктора — амбициозные, лишённые предрассудков, в большинстве своём молодые — искали лорду Пэттикоту бессмертия. Затея нелепая, пахнущая заплесневелыми страницами никем не читаемых фолиантов, которые лорд Пэттикот выкупал для своей библиотеки, не взглянув на цену. Вместо бессмертия то и дело находились новые средства от самых разнообразных недугов, но лорда интересовала настоящая алхимия и только она. И лет сорок назад в недрах лаборатории родилось невозможное: человек.