Первые изменения прокрались в дом с листовками: Золотце сообразил, что и размножать, и хранить их сподручнее именно у него. Потому как раз, что никто тут не толпится, заказчиков батюшка сопровождает сразу в крыло, отведённое под мастерскую, слуги тоже нелюбопытны — таких уж батюшка подбирал.
А ещё у батюшки имелся мимеограф, который печатает с трафарета, единожды набранного на машинке, если снять с неё красящую ленту. Золотце и думать не хотел, как, где и какими темпами создал свой первый тираж Веня — вряд ли в его распоряжении было нечто более серьёзное, чем тривиальная возможность заправить в машинку копировальную бумагу, чередуя её с обыкновенной. А это, увы, всё равно не слишком сокращает объём работы, так и так корпеть целую вечность. Задумка же хэра Ройша подобного расточительства не позволяла — листовки должны были быть разные, многочисленные и готовые в кратчайшие сроки. Расклеивать их следовало по ночам, а значит, время дорого вдвойне.
И Золотце попросил у батюшки мимеограф в первый же вечер.
Батюшка, конечно, догадался — слухи летают быстрее его ненаглядных голубей, хоть и не так породисты. Прищурился, хмыкнул: мол, он-то думал, Золотце друзей наконец выпить зазвал.
«Батюшка, вы против?» — прямо и с вызовом ответил тогда Золотце, хотя вполне мог увильнуть, соврать с четыре короба или вовсе проигнорировать неозвученную гипотезу.
«Дык откуда мне знать! — пуще прежнего развеселился батюшка. — Вот погуляю завтра по улицам, почитаю и тогда уж пойму».
Золотце с трудом сдержал порыв к батюшке подскочить и, что позволительно только совсем уж малолетним детям, чмокнуть его в щёку.
С мимеографом всё организовалось очень по-деловому: для однократного машинного оттиска трафарета много рук не нужно, так что один человек набирает всё, что на завтра утверждено, другой крепит трафарет к рамке, подкладывает под неё лист и валиком, пропитанным краской, по трафарету проводит. Тоже работа, но по временным затратам несопоставимая. Третий сортирует, раскладывает по стопкам и маскирует гражданское возмущение под конспекты или какую другую ерунду. Вообще-то можно и в одиночку управиться, но вместе как-то оно приятней.
Вместе — это с За’Бэем, префектом Мальвиным и хэром Ройшем. Графа Набедренных решили не утруждать, зато потом ещё Скопцов стал заглядывать. То есть, опять же, все свои люди, родные давно. Да и процесс напряжённый, его за дружеские посиделки принять затруднительно.
А сегодня совсем другое дело: после маршей, коими прошлась по городу Охрана Петерберга, стало ясно, что пора собрать всех причастных к расклеиванию листовок, всех, кто слышал Венино признание в «Пёсьем дворе». И, гм, побеседовать о важных вещах.