К Семиславе подошел Лютомер. На плече и рукаве его синей свиты виднелись дыры, пробитые вятичскими стрелами. Его ноздри подрагивали: он все еще чуял запах пролитой крови – тот, что минувшей ночью пьянил его волчью сущность, пребывавшую в непрерывном возбуждении из‑за близости Семиславы.
Он выглядел очень усталым, но утомила его не короткая битва, а то, что было потом. Ему, не кому другому, пришлось собирать мечущиеся в ужасе духи погибших и вместе с Черным Вороном провожать их к Забыть‑реке. Иначе они немало бед могли бы здесь натворить. Там они обождут, пока тела будут преданы огню. А потом переправятся на ту сторону и станут носиться там искрами, пока Сварог не зачерпнет их широкой ладонью и не бросит в облачный колодец. А уж оттуда в свой срок девы‑удельницы вынут их и посадят на лунную лодью для переезда назад в белый свет…
– Лучше всего будет Гордяну сюда привезти. – Семислава подняла голову навстречу Лютомеру. – Она его и омоет, и оденет, и оплачет.
– Привезем, коли захочет. – Лютомер кивнул. – Надо же ей с братом проститься. Ведь на погребение я ее не пущу.
– Ты думаешь, они… ратью пойдут?
Семислава была подавлена ночной битвой: самого сражения она не видела, будучи уведена подальше в лес, но поутру ее глазам предстали все последствия. Он знала почти всех погибших. Дядьки Живорад и Начеслав, их сыновья Зажит, Державка и Ломонос. Тепляк, Немилко и Поспел – родичи из потомства деда Требигора. Приклон и Смирен – дети Святкиной двоюродной сестры Зажданы. Семислава так хорошо знала их всех: ведь она прожила среди мужниной родни восемь лет, делила с этими людьми будничные труды и праздничные гулянья. Вместе они сидели за столами, поминая умерших, угощая чуров, нарекая новорожденных, справляя свадьбы… От их имени она, княгиня, приносила жертвы Рожаницам, призывая благословение на вятичей и их потомство. А теперь они лежат у ее ног убитыми. Десятки женщин завтра вознесут проклятья, возненавидят само ее имя, будут призывать все кары богов и чуров…
– Нет. – Лютомер покачал головой. – Я думаю, Доброслав сам как‑то помог Яру взять верный след. Он хотел, чтобы Яр нас догнал.
– Почему? – Угнетенная духом, Семислава плохо соображала.
– Потому что вот это ему и было нужно! – Лютомер указал на сложенные в рядок тела под кустами. – Если бы Яр не пустился в погоню, это соперничество еще долго портило бы Доброславу жизнь. Всю осень у них шли бы споры и дрязги, потом Яр в конце концов высватал бы себе жену у другого какого князя и опять стал бы требовать отцова стола. Они воевали бы много лет, пока их роды не истребили бы друг друга и еще сотни людей. А теперь все кончено. У Доброслава больше нет соперников. У вятичей есть князь, и это обошлось им всего в полтора десятка жизней. И мы, угряне и смоляне, Доброславу куда полезнее как друзья, чем как враги. Думаю, зимой он пришлет послов с требованием выкупа за похищение женщины и убийство родича. Я этот выкуп заплачу, дам сестру в жены Селяте, и мы помиримся.