Но я не отчаялась. Сколько раз в своей жизни и новой работе я заходила в тупик. Как говаривал мой папулик: «Тупик для тупых, а для умных — это поворот на 180 градусов».
Итак, надо выяснить принципиальный вопрос: была ли погибшая девушка Полиной Грибовой? Может, она жива, а я напрасно ковыряюсь в собачьем дерьме. Но заманивать Сухожилина на его любимый мясной ужин — это и хлопотно, и непростительно долго. Надо попытаться выудить у него информацию как бы между прочим. Тут мне должна помочь женская хитрость. Я набрала его рабочий номер. На моё счастье Константин оказался на работе.
— Майор Сухожилин, — донёсся из трубки знакомый голос.
— Здравствуй, Костя. Это Столя.
— Добрый день, — нейтрально ответил Константин. Не будет же он при посторонних демонстрировать свою благосклонность ко мне.
— Костя, ты мой самый лучший друг, — начала я, но он меня прервал.
— И что тебе нужно?
— Я хочу тебе помочь.
— И чем же? — насторожился друг.
— Может, ты ещё не знаешь, что девушка, погибшая в метро, была сестрой Петра Грибова — Полиной.
— Знаю.
— Но ты знаешь не всё. Она работала кондитером!
— Знаю. Ну и что?
— А то, что тесто надо искать на работе!
— Уже ищем. А ты откуда это знаешь? — перехватил инициативу профессиональный сыщик.
— Случайно.
— Столя, мы же с тобой договорились, чтобы ты случайно или не случайно не лезла туда, куда тебе не положено!
— Хорошо, хорошо, — радостно согласилась я, потому что главное уже узнала: Поля и та девушка — одно и то же лицо!
Кафе «Сладкий вздох» находилось у чёрта на куличках, то есть на окраине Москвы, но его, как ни странно, многие знали. И я, наконец, добралась до него. Да! Такое изобилие изысканной кондитерской продукции, выставленной в витрине возле барной стойки, могло вполне реально вызвать у посетителей не только сладкий вздох, но и сладчайшую истерику. И в самом кафе было как-то по-домашнему уютно, комфортно. Откуда-то со стен лилась тихая, сладкая для души музыка и не удивительно, что в этот относительно ранний час здесь находилось достаточно много народа. Я подождала пока освободиться барменша и подошла к ней. Её молодое свежее лицо, обрамлённое чёрными блестящими волосами, и белозубая улыбка в окружении красных лепестков губ делали её такой сладко-привлекательной, что куда там было до неё всем этим изощрениям кондитерского искусства. Слева на её белоснежной кофточке красовался бейджик, на котором с завитушками было выведено имя: «Ирина».
— Здравствуйте, Ира, — сказала я.
— Здравствуйте, — ответила она, и столько радостного света хлюпнулось на меня, будто я была её закадычной подругой.